Она подумала немного, прежде чем ответить.
— Ваш вопрос вполне естественен в вашем положении, — сказала она, — но мне кажется, что лучше не отвечать на него.
— Могу я спросить, почему?
— Конечно. Если бы я ответила вам, это повело бы к новым вопросам, на которые я положительно отказываюсь отвечать. Мне больно разочаровывать вас. Я повторяю то, что сказала вам во время прогулки: у меня нет других чувств к вам, кроме симпатии. Если бы вы посоветовались со мной до свадьбы, я охотно сказала бы вам всю истину. Но теперь поздно. Вы замужем. Я советую вам постараться быть счастливой и примириться с настоящим положением дел.
— Извините, сударыня, — возразила я. — При настоящем положении дел я не уверена, что я замужем. Я знаю только, что сын ваш женился на мне под чужим именем. Могу ли я быть уверена, что я законная его жена?
— Мне кажется, что в законности вашего брака не может быть сомнения, — сказала миссис Макаллан. — Во всяком случае, вы можете посоветоваться на этот счет с юристом. Если вам скажут, что брак ваш незаконен, — сын мой джентльмен. Каковы бы ни были его недостатки и проступки, он не способен обмануть умышленно женщину, которая любит его и верит ему. Он будет справедлив к вам и поправит свою ошибку. Я тоже буду справедлива к вам. Если закон будет против ваших справедливых притязаний, я отвечу вам на все вопросы, какие вам вздумается задать мне. Теперь же, считая вас законной женой моего сына, я говорю вам опять: постарайтесь быть счастливой. Удовольствуйтесь любовью и преданностью вашего мужа. Если вы дорожите своим покоем и счастьем своей будущей жизни, не старайтесь узнать более того, что вы знаете теперь.
И она села с видом женщины, сказавшей свое последнее слово.
Дальнейшие домогательства были бы бесполезны, я видела это по ее лицу. Я повернулась, чтобы выйти.
— Вы жестоки со мной, сударыня, — сказала я на прощание. — Но, делать нечего, я должна покориться.
Она подняла на меня глаза и сказала со вспышкой румянца на своем добром и красивом старом лице:
— Бог свидетель, дитя мое, что я жалею вас всем сердцем.
После этого странного проявления чувства она одной рукой взялась за работу, другой сделала мне знак удалиться.
Я молча поклонилась ей и вышла.
Входя в дом, я далеко не была уверена в своем будущем образе действий. Я вышла из него с твердой решимостью открыть тайну, которую мать и сын так упорно скрывали от меня. Что касается вопроса об имени, я поняла теперь то, что мне следовало бы понять с самого начала. Если бы миссис Макаллан была замужем два раза, как я предположила, она, без сомнения, обратила бы внимание на дважды произнесенное при ней имя ее первого мужа. Если все остальное было загадочно, одно было ясно: Юстас женился на мне под чужим именем.
