Он снял с шеи небольшой медальон, бросил его мне и залился слезами.
Мужчина на моем месте, может быть, сохранил бы самообладание. Но я женщина, и я поддалась великодушному порыву. Я встала и подошла к Декстеру. Я отдала ему медальон и безотчетно положила руку на его плечо.
— Я не способна подозревать вас, мистер Декстер, — сказала я. — Я жалею вас всем сердцем.
Он схватил мою руку и покрыл ее поцелуями. Губы его жгли меня, как огонь. Он быстро повернулся в кресле и обнял мою талию. В ужасе и негодовании, тщетно стараясь освободиться от него, я позвала на помощь.
Дверь отворилась, и на пороге показался Бенджамен. Декстер оставил меня.
Я подбежала к Бенджамену и помешала ему войти в комнату. Я с детства знала старого друга моего отца, но еще никогда не видела его таким рассерженным. Терпеливый, кроткий старик, он был бледен от ярости. Я должна была употребить всю свою силу, чтобы удержать его у двери.
— Вы не тронете калеку! — крикнула я. — Пошлите сказать его слуге, чтобы он взял его отсюда.
Я увела Бенджамена из комнаты и заперла дверь библиотеки. Экономка была в столовой. Я послала ее позвать человека, сопровождавшего Декстера. Он пришел. Бенджамен молча отпер ему дверь библиотеки. Я не могла преодолеть недостойного побуждения, я заглянула в дверь. Мизериус Декстер сидел, согнувшись в кресле. Слуга, этот грубый с виду человек, взял своего господина на руки с нежностью, удивившей меня.
— Спрячьте мое лицо, — сказал ему Декстер разбитым голосом.
Слуга распахнул сюртук, закрыл голову своего господина и, прижав его к груди, вынес из дома, как мать, защищающая своего младенца.
Я провела бессонную ночь.
Нанесенное мне оскорбление само по себе было отвратительно, но связанные с ним последствия могли принести серьезные осложнения. Могла ли я позволить себе, хотя бы ради интересов моего мужа, видеться с человеком, так дерзко оскорбившим меня? Одна мысль о свидании с ним возмущала меня.
Я встала поздно и села к письменному столу, тщетно стараясь собраться с духом и написать мистеру Плеймору.
Около полудня, когда Бенджамен ушел ненадолго из дома, экономка пришла объявить мне, что у калитки сада стоит какая-то странная посетительница, желающая видеть меня.
— Это женщина, сударыня, если я не ошиблась, — сообщила она мне таинственно, — большое, неуклюжее, глупое создание в мужской шляпе и с мужской тростью в руке. Она говорит, что принесла вам письмо и не отдаст его никому, кроме вас. Не лучше ли прогнать ее? Как вы полагаете?
