Кулиш что-то настойчиво твердил в трубку телефона-автомата. Майор устроил Мишину «девятку» на стоянке управления. Дал указание охранникам впускать и выпускать эту машину в любое время суток и следить, чтобы ни одна тарантайка не загораживала проезд. Охранники клятвенно заверили майора, что все будет хоккей, и уважительно посмотрели на Михаила.
По тротуару, навстречу «Мерседесу» дефилировала симпатичная девушка в бежевом, коротком плаще, элегантных полусапожках и длинным зонтиком в руке. Она с интересом посмотрела на Мишу. Лейтенант начал ощущать преимущества новой должности: наконец-то он снял ненавистную форму и вонючие ботинки. Теперь на него смотрят как на человека, а не на мента, если по-новому, полицая. В кожаной кепке, покроя семидесятых годов прошлого века снова вошедшего в моду; с короткой стрижкой и шрамами под глазом и на правом виске, Михаил выглядел как бандит из припортовых кварталов; двенадцатизарядный ПММ в мягкой кобуре, прикрепленной на пояснице под кожаной курткой, мог только усилить ошибочное впечатление.
Вернулся Кулиш, они медленно заехали во двор дома № 49. Майор все время смотрел по сторонам:
— Всегда, Миха, когда начинаешь дело, ты должен погрузиться в него полностью, чтобы не упустить никакой, даже занюханной детали. — Кулиш демонстративно глубоко втянул воздух носом. — Этим воздухом дышал убийца, — майор хитро улыбнулся и посмотрел на Баталова.
— Надеюсь, убийца здесь не срал, — грубовато пошутил Миша и смутился.
— Лучше б насрал, — стал серьезен Кулиш, — быстрее бы словили. По теплым следам, так сказать.
Рядом с первой парадной заброшенного дома стоял полицейский «Фольксваген», машина скорой помощи и пара иномарок. Вход охранял патрульный.
— Второй этаж слева, — сказал он, козырнув, и освободил проход.
Сыщики поднялись на второй этаж и вошли в квартиру. Кулиш остановился возле развороченной двери, внимательно осмотрел шурупы, вкрученные в углы рамы, затем вошел в комнату.
На деревянном полу из грубо отесанных досок, ногами к входу, головой к закрытому, пыльному окну, лицом вниз, лежало обнаженное женское тело. От черных, коротких волос на затылке, вдоль спины до округлых ягодиц зиял коричнево-красный провал — у женщины отсутствовал позвоночник. Лоскуты серо-синей кожи топорщились над раной. На отвисшей в сторону левой ягодице грубо вырезан знак «№», на правой ягодице — «1». Кровь запеклась на коже в черно-коричневые, твердые выступы. «Топором вырубил, — подумал Михаил, глядя на рваные участки тела, — вырубил топором и выдрал хребет на фиг. Тварь!».
