И всё-таки надо вниз! Висеть на скобе глупо, бессмысленно.
Иван спускался осторожно, медленно, предчувствуя, как обрадуются эти уроды, как начнут облизываться, щелкать зубищами, а потом и жрать его, созданного не в пример им по образу и подобию Господа Вседержителя. И от мысли этой засветились перед глазами Золотые Купола, вспомнилась Земля, родная, милая, добрая Земля. Вспомнилось и что-то важное, главное — Храм, высоченные своды, последние слова напутствия и маленький крестик на груди, крест, согревавший душу. Иван словно прозрел. Как он мог забыть всё этот ведь он обрел просветление именно перед отлетом на Хархан! Именно доброта и вера вели его в лабиринтах Системы, а вовсе не злоба и жажда мщения. Вот как!
А где же крест? Он провёл рукой по груди, вспоминая, что за последние месяцы не раз вот так проводил ею. Не было ничего! Они отняли у него веру.
Нет! Они хотели отнять, но не смогли. Господи, ты всемогущ и всемилостив!
Ты дал память о Себе в столь страшную минуту. Так укрепи же в помыслах и поступках! Не дай отвернуться от тягот и лишений! Дай достойно встретить смерть!
Иван спускался вниз. Он уже ловил на себе жадные взгляды омерзительных чудовищ, каких не могла создать природа. Он не боялся их. Он готов был умереть в схватке. Он наделся, что сможет по их спинам, лбам, рогам, мордам, добраться до края рва, выпрыгнуть наверх — пусть и небольшой шанс, один из ста тысяч. Но он рискнет!
Когда до разинутых отвратительных пастей оставалось три метра, Иван оттолкнулся от скобы, на которой стоял, прыгнул чуть влево, прицеливаясь прямо на спину огромной фиолетовой жабы с тремя хоботами, торчащими из-под глаз. Оттолкнулся… сильно ударился сначала ногой, а потом боком о невидимую преграду, полетел вниз, цепляясь за скобы, разбивая в кровь руки.
Ему удалось остановиться метров через десять. Он повис на очередной скобе, тяжело дыша, оглядываясь, не понимая ничего.
Десятки ужасных рож смотрели на него, тянулись к нему. Щупальца, когти, зазубренные гарпуны, хвосты, всё готово было схватить его, пронзить, раздавить, пожрать. Но не могло. Ивана отделяла от чудовищ стена, прозрачно-невидимая стена. Он никак не мог поверить в это маленькое чудо, спасшее ему жизнь. И только значительно позднее сообразил: те, кто делал всё это — стены, скобы, рвы и прочее — просто-напросто позаботились о своей безопасности: аварийный спуск-подъем они то ли закрыли прозрачно-невидимым кожухом, то ли окружили силовым защитным полем. Вот и всё! Иван рассмеялся в полный голос. Давненько он так не хохотал. Он даже чуть снова не свалился с лестницы, еле удержался. Вместе со смехом к нему вернулись силы. Он почувствовал, что ещё способен кое на что. И лишь всплывшее перед глазами лицо Алены заставило его умолкнуть. «Нам не выбраться отсюда! — прозвучало в ушах. — Здесь нет выхода, только вход.»
