Он взглянул вверх — стена уходила на достаточную высоту, метров на сорок, и на вершине её виднелись полуразрушенные зубчики. Искусственное сооружение! И всё равно — не похоже всё это на центр заколдованной планеты, на мир за семью замками. Это скорее спящий мир. Неужели его опять отбросило назад и все труды, лишения, боли насмарку?!
— Это мы ещё поглядим, — со злым остервенением повторил Иван.
В пяти метрах от себя, на куче щебня и мусора он увидал рубаху. Она была в крови. И всё же Иван поднял её, натянул через голову на тело.
Попутно он отметил, что Программа, сработав быстрехонько-скорехонько, растворилась невесть где, вместо того, чтобы стать путеводным клубочком.
Сволочи! Он ещё доберется до них! Он сам им такую программу вставит, что… да ладно, это потом.
Иван поплевал на руки. И полез на отвесную стену.
Поверхность была усеяна щелями, выбоинами, выступами. И потому он полз вверх без особого напряжения сил. В обычном своем состоянии он взлетел бы на эту стеночку мигом. Но страшная усталость сказывалась. Руки и ноги плохо слушались его — они подчинялись ему так, как подчиняются руки и ноги обычному смертному, занимающемуся бегом и зарядкой не больше трёх-четырёх раз в неделю. Для десантника-смертника это было почти ничто, почти полный отказ. Но выжидать час-другой он не мог. За этот час с Аленой могло случиться самое страшное. Даже думать не хотелось, что с ней могло случиться.
Ночь, сумерки, беззвездное небо. Где может постоянно быть беззвездное небо? Только под колпаком! Колпак? Иван чуть не разжал пальцев, чуть не полетел вниз. Он уже бывал когда-то под колпаком. Причем тот колпак, на Хархане, точнее, в Системе, был не просто «колпаком», а невероятной чудовищной вязью многопространственных сфер-крыш, закрывающих Систему от посторонних и большей части своих. Система? Иван вспомнил, что там была система и Система. Что они каким-то образом уживались друг в друге, не являясь единым целым. Вот в чём штука. Квазиярусы! Да разве в них разберешься! Всегда идешь в одном направлении, погружаешься, углубляешься, но не знаешь точно — во внутренние миры твой путь или во внешние. Там столько всего, чему ещё не придуманы на Земле названия, что и обозначить-то эти вещи невозможно. Колпак! Многопространственный, многомерный, закрытый со всех сторон колпак. Но в нём есть «форточки»! Иван вспомнил — он сам пользовался этими непонятными «форточками». Пользовался, да. Но открывал их для него всегда кто-то другой. Тот, кто его вел по сложным мирам, по Хархану, Меж-Арха-Анью, Хархану-А и Харх-А-ану. Теперь он почти всё видел — зримо, чётко. Нет, нельзя видеть! Нельзя вспоминать! Они, эти твари, могут считать из его мозга всё! Надо отвлечься, не думать. Но как не думать?! Это же невозможно. Это страшно!
