* * *
Я часто ездил в Нантер, поэтому без труда нашел больницу. На сторожа, однорукого толстяка, пахнувшего вином, казалось, произвели впечатление моя машина и военная форма.
— Извините меня, — начал я, — мне хотелось бы знать, не привозили ли сегодня вечером человека, пострадавшего от несчастного случая?
Он рассмеялся. Что его так позабавило, мой акцент или сам вопрос?
— Нам каждый день привозят таких вагон и маленькую тележку!
— Тот, о котором я говорю, казался мертвым!
— Значит, нужно справиться в морге.
Он показал мне дорогу, и я поехал по цементированной дорожке, огибавшей больничные здания. За матово-темными стеклами изредка мелькали какие-то тени. На этажах горели лишь синие лампочки дежурных постов. Для больных эта предновогодняя ночь не отличалась от других ночей. Для них она наступила уже давно.
Морг находился в соседнем здании, с хилым садиком из грустных елей перед фронтоном.
Меня встретил санитар в белом халате, поверх которого был надет фартук из грубой ткани. Лицо парня украшали огромные очки с такими выпуклыми стеклами, что он был похож на экзотическую рыбу. Перед каждой новой фразой он издавал мычание.
— Вы говорите, Жан-Пьер Массэ? Да, есть такой.
— Где он?
Разинув широко рот, санитар уставился на меня, как на новогоднюю витрину магазина.
— Да вы что, — пробормотал он, — где же ему быть? Лежит у меня в холодильнике!
— Я могу взглянуть на него?
Картина происшедшего нынешним вечером снова разваливалась на куски, все становилось совершенно неправдоподобным. Приехав в больницу, я надеялся на чудо, надеялся увидеть Массэ живым. А этот парень из морга уверял, что он умер!
— Вы его родственник?
— Нет.
— Друг?
— Именно так: друг.
— Ваш приятель неважно закончил этот год, а?
Он провел меня в просторное помещение, от пола до потолка выложенное кафельной плиткой; было холодно, каждый звук отдавался эхом. В стене, противоположной входу, одна над другой, напоминая створки печи для выпечки хлеба, располагались «двери». Из всей обстановки, если можно так выразиться, здесь имелась только тележка. От витающего запаха смерти меня подташнивало. Я шел как во сне, не чувствуя пола под ногами. Окажется ли телом Массэ этот труп, который мне предстоит увидеть сейчас? Я надеялся на какую-то фантастическую ошибку.
Подойдя к «дверям», санитар нагнулся и дернул за самую нижнюю ручку. От толстой стены, бесшумно заскользив по рельсам, отошел цинковый ящик.
Санитар молча посторонился. Сделав шаг вперед, я заглянул внутрь бака. Там лежал Массе, я сразу узнал его. За несколько часов его лицо окаменело, как это бывает у мертвецов, нос заострился, лоб разгладился от морщин. А на белых губах застыла загадочная улыбка.
