Свои результаты имело также отрицание — на первых порах развития революционного процесса в Египте оно было особенно ощутимо — классовой борьбы в египетском обществе. Выдвигались идеи об особом характере «арабского социализма» — понятия, которое, дескать, отражает не только «социальную справедливость», но и «общенациональное единство интересов», базирующееся на некоей надклассовой основе. Рассуждения об «арабском социализме» обычно сдабривались ссылками на то, что «принципы социальной справедливости» были-де еще заложены в Коране. Некоторые персонажи аш-Шаркави тоже часто говорят о социализме, однако трактуют его зачастую в плане, весьма далеком от научных представлений.
Судя по свидетельствам египетской печати, а их стало особенно много сразу же вслед за «камшишским делом», попытки феодалов обойти законы об аграрной реформе превратились в Египте в широко распространенную практику. Отчуждение земель по двум законам об аграрной реформе, 1952 и 1961 гг., оказывается, как правило, осуществлялось не на основе переписи населения, а по подсчетам и документам, представляемым самими феодалами. Они скрывали излишки земли путем ее записи на родственников, близких друзей, а иногда и на преданных дому слуг. В ход были пущены даже «мертвые души». Были обнаружены регистрационные книги, где в качестве владельцев отдельных участков земли значились люди, умершие за двадцать-тридцать лет до этого.
Лишь формально следуя букве закона, многие египетские феодалы смогли фактически сохранить в своих руках значительные земельные угодья.
Еще большую, пожалуй, опасность представляло собой практическое сохранение политического влияния помещиков в деревне, действовавших теперь уже не прямо, а через свою агентуру. Опасность усугублялась наличием связей между этими помещичьими элементами и реакционерами в столице, от которых полностью не избавился госаппарат в Каире.
Это еще раз обнажило и «камшишское дело», все это описал в своем романе и аш-Шаркави. Феодал Ризк, фигурирующий в романе «Феллах» (его прообразом, очевидно, был камшишский помещик Феки), и группа зависимых от него лиц в деревне составили костяк, именуемый деревенской властью. Живучесть, стабильность Ризка и всей этой группировки не в последнюю очередь объяснялась тем, что она опиралась на поддержку таинственного Исмаила — невесть где работающего, неизвестно чем занимающегося, но умеющего внушить страх крестьянам, не брезгующего любыми коварными действиями, не признающего закон. Удивительную силу Исмаила автор романа непосредственно выводит из его связей с определенными элементами, занимающими, судя по всему, совсем не второстепенное положение в египетской столице.
