.
Но и сам Целестин получил из Африки такую отповедь, как никакой римский епископ до него. «Ибо в установлениях старых соборов мы не нашли абсолютно (in nullo) никаких указаний на право Вашей стороны направлять к нам своих людей; а то, что Вами прислано с тем же Фаустином как якобы выдержка из канонов Никеи, то мы не смогли обнаружить ничего подобного ни в одном из заслуживающих доверия Codices*, всеми признаваемыми как Никейские». Епископы не желали впредь видеть никаких папских клириков в качестве судебных исполнителей, дабы не поощрять «дурно чадящее мирское высокомерие» (fumosum tufum saeculi)>75.
* Документов. (Примеч. ред.)
С исключительной бескомпромиссностью африканский епископат восставал против папского вмешательства в свои судебные дела. Он не признавал за Римом права принимать жалобы священнослужителей своей страны и занимал принципиальную позицию, согласно которой каждый синод является последней судебной инстанцией, «Ведь не найдется человек, который бы думал, что наш Господь дал одиночке способность принимать справедливые решения, но отказал в этой способности представительному собранию епископов!»>76.
Таким образом, римский епископ еще в начале V в. не является для самой большой из западных церквей высшей инстанцией ни в вопросах веры и церковной дисциплины, ни, как показывает дело Апиария, в вопросах юрисдикции. Именно африканские синодалы считали себя вполне полномочными на принятие окончательных решений во всех этих областях. Не без оснований историк папства Эрих Каспар/ Erich Caspar убежден, что мощная африканская церковь никогда не склонилась бы перед римским престолом и перед новой теорией папского верховенства и идеей о субординации церквей, если бы вторжение вандалов* не перерезало ее жизненный нерв, а ислам не сокрушил ее в VII в. Несчастья других были — и по сей день остаются! —счастьем для Рима. И Каспар вправе назвать фиаско мощной африканской церкви «неслыханным благом Провидения» в истории папства, так как это крушение избавило папство в решающий момент его продвижения к господству от единственного серьезного соперника на Западе. «Подобно пораженному молнией исполину девственного леса, карфагенское первенство рухнуло под одним ударом и освободило дорогу римскому первенству»>77.
ВЕРХОВЕНСТВО ПАП ОСПАРИВАЛОСЬ ВПЛОТЬ ДО НОВОГО ВРЕМЕНИ
В первые столетия раннего средневековья Вселенские Соборы не признавали притязаний Рима на монопольное представительство. Принятие решений осуществлялось коллегиально, и при торжественном оглашении канонов имя папы не произносилось. Не Он являлся иерархически высшей инстанцией с распорядительными полномочиями, но — собор; не в его компетенции — а собора — находились абсолютно обязательные решения в вопросах веры. Римский теолог Вильгельм де Врие/ Wilhelm de Vries подытоживает в конце своего труда о соборах первого тысячелетия: «Согласно этим соборам, как минимум норма, что решения по вопросам веры и важным дисциплинарным вопросам принимаются коллегиально. Трудно вообразить, как абсолютистски трактуемое первенство могло опираться Hja традиции первого тысячелетия»
