Год на острове Врангеля. Северная воздушная экспедиция | страница 19

То и дело слышались шутки, смех: так удивительно быстро свыкается человек с любой обстановкой…

Мне особенно тяжело было вначале чувствовать эти безотрадные перспективы, эти серые и черные унылые тона после лиловых, голубых и индиговых переливающихся красок прибрежий Черного моря, где я раньше летал.

Моя «Савойя», рожденная на далеком итальянском заводе, в лазурных прибрежьях Адриатики, зябко вибрировала своими крыльями, словно напуганная порывами ветра…

«Колыма» в Сердце Каменном. На переднем плане виден верх самолета

Мы приближались к Мысу Северному, выдающемуся далеко на север и являющемуся гигантским естественным препятствием для льдов. Эти льды движутся обычно с запада на восток, повинуясь господствующим здесь западным ветрам…

14 июля мы встали на якорь неподалеку от чукотского селения и фактории[9] на западной стороне мыса. В пятидесяти метрах от берега, за этой узкой полосой воды, мрачно сверкали на солнце огромные льдины, напоминавшие небоскребы.

Для выгрузки самолетов пришлось пришвартовать[10] на двух якорях к борту парохода большую гладкую льдину. Сразу же по прибытии мы спустили на льдину с помощью подъемных стрел парохода оба самолета и приступили к их сборке. Через четыре часа сборка «Юнкерса» была закончена, а у «Савойи» оставалось только закончить сборку рулей.

В это время послышались крики, и откуда-то с береговой стороны, ловко лавируя среди льдин, показались байдары, переполненные чукчами.

Услышав, очевидно, по свисткам, о прибытии парохода, они приехали к нам из поселка. С удивлением, но без робости, чукчи подошли к нам, осмотрели самолеты и, скоро освоившись с нами, помогали нам спускать «Юнкерс» на воду.

Во время этой работы пошел дождь и снег. Ветер зашумел и засвистел во льдах, заплакал в снастях «Савойи» и внезапно, как это часто бывает в полярных странах, перешел в шторм, дующий в берег.

Лед, плавающий в океане, сразу же пошел на нас. Огромные льдины, весом в 300–400 тонн, подточенные течением, на наших глазах разваливались на мелкие части. Поднявшееся волнение било льдины одна о другую, и их верхушки, похожие на верхушки грибов, опрокидывались в море. Почти тотчас же их подводные части, подбрасываемые толчками со дна, становились на их место, вызывая новые волны, еще более сильные, и новые разрушения льда.

Все это крошево, сопровождающееся гулом и рычанием моря, надвигалось к нам, грозя превратить в кашу и нас самих, и пароход, и самолеты.