– Несколько раз застревала по дороге, – сообщила она, – но все-таки добралась. Ну что тут у тебя?
Она отскочила от кровати и закрыла лицо руками.
Я понимала ее страх. Она может сколько угодно говорить о коровах, но рождение ребенка для нее загадка. Вся эта кровь на простынях, на моих ногах и руках, на тебе… Твои волосики слиплись от нее. Твое маленькое морщинистое личико было перемазано слизью. Ты лежала, распластавшись у меня на животе. Я взяла тебя и завернула в полотенце.
– Подержи ее, – попросила я, – пока я приведу себя в порядок.
Я силой сунула тебя ей в руки. Она держала тебя с опаской, словно боялась, что ты замяукаешь или начнешь царапаться.
– Святой Боже… – сказала она. – Я никогда не держала на руках новорожденного.
– Едва рожденного, – поправила я и встала с кровати. – Отвернись, пожалуйста. Я хочу…
Я заколебалась, но подняла простыню. Когда она увидела кровь, я думала, она упадет в обморок.
– Это плацента, – сообщила я. – Она вышла.
Филлис пересекла комнату, все еще держа тебя на руках, уселась на стул перед трельяжем и через зеркало смотрела, как я вывалила кусок печени в миску и накрыла ее тряпкой.
– Я и не знала, как это выглядит, – сказала она.
Я забралась назад на кровать.
– Господи, это ужасно…
– Все уже позади, – сказала я. – Самое сложное было перерезать пуповину. Если бы ты приехала вовремя, то могла бы сделать это за меня.
Она бросила быстрый взгляд на ножницы и нитки, лежавшие возле миски.
– Я бы не знала, что делать, – возразила она.
– Перерезаешь, потом завязываешь, – ответила я, – так обычно делают.
Она медленно подошла ко мне и села на краешек кровати. Казалось, она не может оторвать взгляд от миски. Кровь уже проступила на белой тряпке. Она громко сглотнула. Я подумала, что она либо вот-вот упадет в обморок, либо ее стошнит.
– Дай мне ребенка, – попросила я и забрала тебя.
Филлис уставилась на нас и наморщила лоб.
– Тут надо бы прибраться, – заметила она. – Кипяток! – внезапно рассмеялась она. – Так всегда бывает в фильмах. А я-то гадала, зачем он им нужен! Теперь понятно.
Она взяла кувшин и ванночку на трельяже. Ванночка была фарфоровая и старая, украшенная синими розами. Наверное, Мириам использовала ее, когда Дэвид был младенцем. А его бабушка, наверное, купала в ней его отца. Ощущение преемственности никогда не было таким сильным в этом доме, как в ту ночь.
Я вытерла кровь с твоей кожи, убрала все нечистоты, а потом завернула тебя в мягкую белую простыню.
