Роберта, бледного и к тому времени полностью протрезвевшего, обуревали те же чувства.
– Она такая красивая, – прошептал он, – такая красивая!
Карла согласно кивнула и поняла, что красота больше не имеет никакого значения. Она просто зависит от точки зрения смотрящего.
– Тебе следует пожить у нас, когда выйдешь из больницы, – сказала ее мать, не обращая внимания на то, что они это уже обсуждали и Карла отказалась.
– Спасибо, мама, но Роберт просто станет раньше приходить с работы. С нами все будет в порядке.
– Глупости! Ты даже не представляешь, сколько проблем возникнет, когда ты вернешься домой. Мне до сих пор снятся кошмары о первых месяцах после твоего рождения. Колики… Ты постоянно плакала… Нет, я настаиваю! Твою старую спальню переделали. Она готова и ждет вас троих.
– Как только все войдет в норму, мы приедем к вам. Может, даже заночуем.
Все силы Карлы куда-то улетучились. Такое случалось каждый раз, когда ей приходилось спорить с матерью.
– В конце концов ты мне еще спасибо скажешь, – отрезала Джанет. – Конечно, лежать в шикарной клинике, когда с тобой все носятся, очень приятно. Но совсем другое дело, когда приходится всю ночь не отходить от плачущего ребенка. И твой отец ждет не дождется, когда же ты сможешь пожить у нас. Ведь так, Джерард?
– Оставь девочку в покое. – Джерард Келли взял жену за руку. – Если понадобится помощь, она знает, что мы рядом.
Гиллиан и Рейн приехали с цветами и вечерними газетами. Снова все внимание было приковано к Исобель.
– Добро пожаловать, Исобель Гиллиан! – Гиллиан наклонилась над кроваткой и отвернула простынку, чтобы посмотреть на первую внучку. – Спасибо, что дала ей мое имя, – шепнула она Карле. – Это для меня большая честь.
Вены у нее на руках вздулись, скулы четко обрисовались. Несмотря на то что Гиллиан, по ее собственному мнению, нормально переносила лечение, она продолжала терять вес. Карла отвернулась, еле сдерживая слезы.
В этот момент появилась Аманда. Она сразу же поняла, что происходит, и сообщила, что визит подошел к концу.
Только Роберту разрешили зайти к ней в тот вечер. Он сбросил ботинки, растянулся на кровати и прижал Карлу к себе. Он пошутил, что был бы не против уединиться с женой под одеялом, но дочь осудила бы его. Карла завернулась в простыню и обняла Роберта. Так они и лежали, пока Исобель не расплакалась. Настало время кормления. Роберт с удивлением наблюдал, как ее губки сомкнулись на соске Карлы, а маленькие щечки задвигались, словно миниатюрные меха. Когда головка Исобель склонилась на сторону и из уголка ротика потекла слюна, Роберт положил ее снова в кроватку. Он поправил постель Карлы, которая уже засыпала, и тихо вышел из палаты.
