Я тоже когда-то вела дневник. Последнюю запись сделала, когда мне было шестнадцать лет. Сложно поверить, что это было целых двадцать три года назад. Я тогда была беременна на восьмом месяце, дело шло к концу, так сказать. Я вот-вот должна была ухудшить статистику по беременным среди подростков. Я рассталась с парнем в марте, до того, как он мог бы помочь с ребенком. После этого в дневнике много пустых страничек. Мир стал серее, нечего было писать.
– Ты еще легко отделалась, – заявил отец, когда меня выписали из больницы. – Лучшее, что ты можешь сделать, – это забыть все и продолжать жить.
Он позаботился обо всем и отговорил меня ходить на могилку. Остались только рентгеновские снимки и мысли о том, что могло бы случиться.
Он сказал, что это второй шанс для всех нас. Без оглядки на прошлое. К тому времени моя мать была уже в могиле, отец собирался снова жениться. Он перестал быть угрюмым человеком с пустыми глазами, которого я знала. Он немного поправился и смеялся так, словно смех был неотъемлемой частью его личности. Я смотрела на Тессу и гадала, как такая маленькая, незаметная, слегка заикающаяся, когда волнуется, женщина в очках без оправы сумела заставить его настолько измениться.
Я не виню его за то, что он не захотел начинать новую жизнь с проблемной девочкой-подростком и ее ребенком. Но лучше бы он не выглядел таким веселым, таким полным решимости забыть о моих бедах. Они никогда не были забыты, только зарыты в землю, как мой дорогой ребенок.
Все эти годы я хранила дневник. Но мне никогда не хотелось его почитать, до той самой ночи в доме. Очень непривычно… знакомиться с собой молодой.
Я заполняю пустые страницы. Даты не имеют значения. Время приостановило бег. Я ощущаю облегчение, когда пишу о той ночи. В противном случае у меня в голове воцаряется хаос, мысли мечутся, словно муравьи в потревоженном муравейнике. Как я смогла пробиться сквозь стену боли? Должна быть причина… должна… Три месяца прошло с тех пор, однако память сохранила ощущения. Я слышу скрип лопаты, запах навоза, влажной земли. Я вижу небольшой сверток, лежащий в узкой расселине. Я чувствую глину под ногтями, крапиву, жалящую ноги. Я помню горький привкус во рту.
Настало время закрыть дневник и попытаться заснуть. Закрыть – и шепот умолкнет. Закрыть эти заплесневевшие страницы и схватить будущее, пока оно ждет меня.
