— Я карел. Служил в царской армии.
Васселей решил честно отвечать на все вопросы.
Молодой красноармеец спросил его имя и откуда он, записал в блокнот. Красноармеец постарше махнул Васселею револьвером:
— Пошли. Там разберемся, кто ты и зачем. А вы оставайтесь здесь, — сказал он красноармейцам.
— Михаил Петрович, ты один поведешь его?
— Одного шпиона уж как-нибудь доведу до места и один.
— Дайте мне хоть полчаса отдохнуть, — взмолился Васселей. — Меня ноги уже не держат.
— Ишь, отдохнуть захотел! — усмехнулся Михаил Петрович. — Еще чего угодно вашей милости, господин шпион? А ну пошли!
После утренней росы ягельник был мягким, как ковер. Дул легкий ветерок, грело солнце, в сухом сосновом бору остро пахло смолой. Каждый шаг давался Васселею с трудом. Ему вдруг захотелось броситься на землю, в мягкий мох, и лежать не двигаясь. «Пусть убивает!» Пусть застрелит из своей винтовки или же из его, Васселея, револьвера. Все равно… Все равно убьют… В том, что его убьют, Васселей не сомневался. Но даже в самом безнадежном положении человек стремится жить, продлить жизнь хоть на минуту, на секунду. Хотелось еще и еще раз вдохнуть смолистый воздух карельского леса, сделать еще шаг по родной земле, по этому мягкому ягелю…
— Так ты говоришь, служил в царской армии. Ты на каком фронте, воевал? — послышался сзади, голос конвоира.
— В Галиции.
— Выходит, мы с тобой на одном фронте были. А в какой дивизии? Впрочем, теперь уже все равно. Солдаты бывшие и армия бывшая.
— Кто знает, может, в одном полку служили. — Васселей немного ожил. — Кого у нас только не было. И русские, и карелы, и малороссы, и кавказцы…
— Да, всякий народ был, — откликнулся конвоир. — Да не у всех так дороги разошлись, как у нас с тобой.
— Слушай, служивый, а что ты сделаешь со своим однополчанином, если он тягу даст? Неужто стрелять будешь? — спросил Васселей.
— А ты попробуй. Тоже мне, однополчанин нашелся… — и красноармеец выматерился.
— Не буду пробовать. Так поверю.
— Так-то и лучше будет.
Намокшая одежда подсыхала, и тело под ней начало зудеть. Сунув руку под рубаху, Васселей вдруг обнаружил, что красноармейцы не догадались отнять у него спрятанный под брючным поясом финский нож.
— Погоди, — послышалось позади.
Васселей оглянулся. Конвоир стоял, свертывая козью ножку. Револьвер неуклюже торчал под мышкой, а винтовка висела на ремне. Свернув цигарку, красноармеец сел на камень и закурил. Васселею он махнул рукой: садись, мол…
