Хелен едва не задохнулась.
— Он ваш сын, — сухо заметил Майкл.
— Надеюсь, вы не подали ему ложных надежд?
Он мгновение пристально смотрел на нее.
— Я обнаружил, что мы с Клаусом понимаем друг друга с полуслова. Я отвечал ему уклончиво. Хотя, думается, сумел объяснить, что ему не стоит принимать активного участия в наших с вами переговорах.
— Майкл, вам не кажется, что вы даете людям советы, которым они не способны следовать?
Он вскинул брови.
— Миранда Шелл более чем когда-либо убеждена, что вы — самый подходящий для нее мужчина, а Клаус… — Она замолчала и прикусила губу.
— Он что-то посоветовал вам, несмотря на мой совет, — сдержанно предположил Майкл. — Может, даже дал свое благословение?
Хелен молчала, тем самым выдавая себя с головой.
— Я угадал, — сказал Майкл. — А что касается романтики, она тоже всегда «под рукой», разве не так?
В его серых глазах явно читалась ирония. Хелен внезапно пробрала дрожь.
— Романтика — это одно, а любовь — другое, и только она мне нужна.
— Любовь приходит и уходит, — спокойно ответил он. — И, между прочим, это чувство, в котором люди чаще всего обманываются. Но разве не благоприятствует любви общая цель — дать ребенку полноценную семейную жизнь.
На этот раз Хелен скривилась, словно от боли. Он заметил это и добавил:
— Между прочим, я забочусь не только об интересах Клауса, но и о ваших. Ответьте честно, Хелен, разве жизнь замужней женщины не лучше, чем… череда всяких художников, музыкантов и любителей природы?
Она молчала, чувствуя себя поставленной в глупейшее положение, и от этого злясь на себя и на него. Но следующие его слова и вовсе нанесли сокрушительный удар по ее самолюбию.
— Вы не думаете, — продолжал он, — что чувства, которые годы и трудности могут притупить, требуют выхода именно сейчас? Одиннадцать лет — немалый срок, в течение которого вам приходилось заглушать в себе желание любить.
Хелен закрыла глаза.
— В этом отношении, — продолжал он ровным тоном, — я — все же лучший выбор, чем те, что вы делали до сих пор.
По тому, как задрожали ее ресницы, как словно захлопнулись невидимые ставни, он понял, что зашел слишком далеко и задел ее гордость. Но он не мог по-другому. Почему? Да потому, что никогда не признавался себе, с каким трудом подавлял интерес, который она пробудила в нем когда-то. Этот интерес заставлял его думать о девушке друга недопустимые вещи…
Хелен допила кофе и встала.
— Мне кажется, что Миранда — гораздо более подходящая кандидатура для вас.
