– Простите, магистр, но это сразу попахивало авантюрой. Я строитель, корабельный мастер, Картур был мастером погоды, причем специализировался над морскими и прибрежными районами. Полег – и вовсе целитель. Ни одного боевого мага выше второго ранга с нами не было. Лезть в драку с высшим боевым магом с самого начала было опасной затеей. Нам еще повезло, что он вообще погиб…
– Погиб? Ты что, видел его труп? Да ты знаешь, сколько раз его считали мертвым… Что, если он где-нибудь снова всплывет? А по вашей вине, если это произойдет, он будет мстить Ковену…
– По нашей вине? Да я с самого начала чувствовал, что это дело дурно пахнет! Не надо было с ним связываться, тем более что, убив изгнанницу, он был в своем праве и нанес удар лишь в ответ. Надо было просто позвать его и спросить… Он бы вряд ли отказал.
– Спросить? Ты что о себе возомнил, мальчишка? У тебя был приказ, а ты, вместо того, чтобы его выполнить, завалил дело и теперь пытаешься меня учить, что правильно, а что нет? Да таким, как ты, нельзя даже поручить выгребные ямы чистить…
Первый орал и брызгал слюной, а к горлу Паланеза все ближе подкатывал мутный ком раздражения. Да, он понимал, что виноват, но в то же время помнил и слова де'Карри о том, что члены Совета приказы не исполняют. Членам Совета приказы положено отдавать, им самим приказать никто не вправе, можно только попросить. Это, конечно, формальность, дураку понятно, что даже когда все равны, некоторые все же чуть-чуть равнее других, но все равно обидно. И глядя на орущего на него старика, Паланез еле сдерживался от того, чтобы не врезать ему по морде. Однако он сумел сохраните внешнюю невозмутимость и негромко сказал:
– Я бы посоветовал вам, магистр, сбавить тон. Не на дворню свою орете.
– Чего-о?
– Того-о…
– Да ты… ты… Мерзавец! Ни на что не способен, а все дерзить? Пошел с глаз моих, я тобой потом займусь… Боги, если бы я был там, я бы…
– Вас там не было. А были бы, Корбин скрутил бы вас в бараний рог, потому что как боец вы круглый ноль. Мы то хоть в молодости повоевали, а вы вообще небось забыли уже, как это делается. А может, и не умели никогда – очень уж тщательно вы скрываете свое прошлое.
Слово было сказано, неповиновение проявлено. Паланез стоял набычившись, исподлобья глядя на главу Совета Ковена, и на его щеках играли желваки. Первый почувствовал, что перегнул палку и попытался сгладить ситуацию, но было уже поздно – Паланез сплюнул на пол, повернулся и пошел прочь из зала. На пороге он повернулся и бросил:
