Эвакуация города началась 27 апреля 1986 года — через два дня после взрыва реактора. Городской совет народных депутатов сообщил, что «в связи с аварией на Чернобыльской атомной электростанции в городе Припяти складывается неблагоприятная радиационная обстановка». Горожан просили при покидании жилья не забыть закрыть окна, выключить электрические и газовые приборы, перекрыть водопроводные краны. Многие горожане полагали, что отлучка будет только на выходные, и оставили дома теплую одежду, ценные вещи, значимые реликвии. Они уезжали, не зная, что уже никогда не вернутся домой… 3 июня 1986 года было принято решение о бессрочной консервации Припяти.
Той же осенью началось строительство нового города для работников оставшихся трех блоков ЧАЭС. Его назвали Славутичем — по древнему имени Днепра. В 2000 году, после окончательного закрытия ЧАЭС, жители начали покидать и Славутич.
Аномальные выбросы, ставшие регулярными после апреля 1986 года и трансформировавшие Зону отчуждения, по-разному обошлись с атомградами. Славутич был просто стерт с лица Земли. Припять неведомая сила разделила на две части: одну утащила на юг, вторую на запад. Долгие годы доступ в город закрывали психотронные генераторы Радара. Немногие решались идти и через вторую часть Припяти, получившую название Лиманск — там сохранялась сумасшедшая аномальная активность. После того как Стрелок отключил психотронные генераторы на Радаре, а группировка «Монолит» была разгромлена, началась затяжная война за новые территории, за новые артефакты, за власть. Сталкеры стреляли на улицах города в мутантов и друг в друга. Использовалась тяжелая техника: бронетранспортеры, танки, оборудованные пулеметами бульдозеры. Горели на земле сбитые вертолеты. Выбраться из той мясорубки удалось немногим. Выжившие прочесали Припять с юга на север и с запада на восток, выдоили ее, как корову, многократно изнасиловали, как портовую шлюху, и бросили. Теперь сюда время от времени заходили вольные сталкеры в поисках свежих артефактов, но предпочитали не задерживаться. Пустые дома, брошенные машины, сгоревшая боевая техника, проржавевшие грибочки на детских площадках навевали меланхолию и мысли о бренности всего сущего. К тому же дома начали оседать, перекрытия проваливались, любая стена любого дома могла рухнуть в один момент без всякого аномального вмешательства — Припять с течением времени превращалась в сплошные руины, как после ковровой бомбардировки.
