Муданг.
Я беззвучно выдыхаю. Чувство такое, как на экзамене, когда вытягиваешь билет, на который угрохала втрое больше времени, чем на прочие, потому что нигде не могла найти, что на него отвечать. Вроде с чистой совестью можешь сказать, что учил, и пару-тройку умных дядей процитировать, а толку…
Из мемуаров Хотон-хон
Про эту планету с неблагозвучным названием известно много. Например, что муданжцы — самые умные, хитрые и опасные наемники во Вселенной. Или что они очень крупные и сильные, но это выясняется с первого взгляда. Неизвестно, когда и как они попали на свой Муданг, а вот по геному эти люди — помесь индейцев с монголами. Еще известно, что у них в языке отсутствует слово «любовь». Сам язык преподается на Земле в космических колледжах, где два года положено повышать квалификацию всем, кто хочет работать в космосе. Программа столичного колледжа включает обязательный курс малого инопланетного языка по выбору; ходили слухи, что преподаватель по муданжскому ставит зачет всем без разбора. При таком раскладе, конечно, запоминается не очень много.
* * *
Слева пару раз полыхает с тихим шорохом. Это они расстреляли переговорники. Надеюсь, что так, потому что мне очень не хочется, чтобы расстреливали людей. Я тоже смотрела веселые боевики про космос и знаю, что любой урод может оказаться ключом к спасению всей команды…
Из переговорной выходит самый высокий муданжец и направляется ко мне. Я наконец-то встаю и даже вооружаюсь подносом, хотя ежу ясно, что этот мужик меня может волоском перешибить и не заметить. Когда он подходит совсем близко, понимаю, что можно было и не вставать — с высоты его роста сижу я или стою, неважно.
— Юная леди, всем будет удобнее, если вы примкнете к своим землякам в той комнате, — говорит он спокойным глубоким голосом.
И это террорист? Он бы еще реверанс сделал! Нет, по мне, конечно, лучше так, чем руки заламывать! Но что-то как-то неправдоподобно… Может, это какая-то ошибка? Да и хотела бы я знать, прибили они мою сладкую парочку или нет? Как-то мне не хочется в эту комнату…
Я нервно зыркаю в сторону переговорной и поворачиваюсь к пришельцу. Не знаю, какой средневековый знахарь лечил ему ожоги на лице, но я бы этому лекарю руки пообрывала, ибо все равно не в том месте росли… Может, предложить муданжцу помощь? Но шрамы старые, я ничего не смогу сделать. И вот тогда мне точно финдец. Как же отмазаться?! Ма-а-а-мочка-а-а… дети… о!
— Я бы с удовольствием, — начинаю намного более уверенным голосом, чем от самой себя ожидала, — но обязана быть рядом с детьми. А сюда только на минутку зашла… Понимаете, я врач. Если кому-то из них станет плохо, то это вам же создаст лишние трудности. Вам ведь они нужны… — Я утихаю в страхе что-нибудь ляпнуть.
