Ой-йопт-что-ж-я-такая-ду-у-у-у-у-у-у-у-ура!!!
Так, только не давать сатисфакции Алтонгирелу. Пусть думает, что у нас все прекрасно и полное понимание.
Пользуясь тем, что духовник все еще смотрит в телефон, молча хватаю Азамата за руку и тяну в сторону двери, обильно жестикулируя. Он послушно выбирается из-за стола и вслед за мной выскакивает из столовой. Алтонгирел так нас и не замечает, занятый топтанием по клавишам. Теперь, в коридоре, меня начинает разбирать хохот, когда я понимаю, как все это должно было выглядеть со стороны. Я так смеюсь, что еле могу стоять, и в то же время понимаю, что Азамату моя пантомима должна сильно действовать на нервы, особенно в свете только что произошедшего конфуза. В итоге просто вешаюсь ему на шею и продолжаю хохотать до слез, икоты и боли в животе.
Когда наконец обретаю способность стоять сама, Азамат уже готов вызывать психовозку, хоть и не знает, что это такое. Да уж, какой бы реакции он ни ожидал на свои дары, я отколола нечто совершенно иное.
— Так это что, все подарки мне? — говорю между иканиями, вытирая глаза.
— Ну да, — отвечает он жалобно.
— А почему так много? — еле выговариваю. Хочется еще спросить, а почему там мебель, но у меня в данный момент ограниченная способность к членораздельной речи.
— Вы считаете, что много? — поднимает брови Азамат.
— А ты — что мало?! — выдавливаю сквозь новый приступ хохота. Приходится упереться руками в коленки, чтобы устоять.
— Да там всего около пятидесяти предметов, — смущенно говорит мой супруг.
— Всего?! — взвываю и захожусь кашлем. Господи, я пару лет так не ржала. Вот вечно так, когда нельзя…
После небольшого приступа кашля ко мне возвращается человеческий облик, но глаза приходится вытирать снова. Несчастный Азамат стоит и смотрит на меня с совершенно убитым видом. Бедняга, какая же у него жизнь жестокая.
— Ну пошли, — говорю, — буду распаковывать.
— А я-то зачем? — моргает он. Решил, наверное, что жена вознамерилась поставить личный рекорд по заведению его в тупик.
— Ну как, а кому я буду спасибо говорить? У нас принято открывать в присутствии дарителя.
Он только пожимает плечами и послушно идет за мной.
Оставляю Азамата переминаться в дверях, а сама, с трудом найдя между коробками место для ног, принимаюсь распаковывать. Начинаю с той, где видела одежду — можно сразу будет убрать в шкаф и освободить пространство.
Там не просто одежда. Там платья. Длинные, тонкие, из яркого тамлингского шелка всех цветов радуги — к счастью, не больше двух цветов на платье. Их там штук двадцать, наверное. У меня аж в глазах рябит. Вытаскиваю подряд, прикидываю на себя — как раз должно быть. Боже мой, я не носила таких с двадцати лет! Хочется немедленно влезть во все сразу, но я тогда до ночи не управлюсь с подарками.
