И, взяв со стеллажа книгу, дядя опустился в кресло напротив Люсинды.
— Действующие лица, — начал читать он. — Алонзо — король Неаполитанский; Себастьян — его брат; Просперо — законный герцог Милана. Запомни, Люсинда, законный! Антонио — незаконный герцог; Фердинанд — сын короля; Ариэль — дух…
— Это что, вроде феи? — полюбопытствовала Люсинда.
— Ну да, — подтвердил дядя. — У Шекспира полно волшебных существ — Ариэль, Пак и еще много других… Сколько поколений детей наслаждаются ими. Как ты считаешь, это лучше, чем шить, а, Люсинда?
И он заговорщицки глянул на девочку поверх очков. Люсинде очень нравился дядя Эрл. Во внешности его, и в рослой фигуре, и в поступках чувствовалась основательность. Лицо его обрамляли рыжие бакенбарды, однако они оставляли достаточно места, чтобы поцеловать дядю и не уколоться. Но больше всего Люсинде нравились его глаза. Они были голубые, как незабудки, и племянница часто по ним узнавала то, чего дядя не договаривал вслух.
Он снова взял в руки «Бурю» и продолжал чтение до тех пор, пока на улице не стало темнеть. Тогда он прервался и позвонил служанке, чтобы Люсинде принесли ужин.
— По-моему, я даже сквозь пол чувствую, как нас с тобой осуждают в гостиной, — покачал головой дядя Эрл. — Твоей тете Эмили хотелось бы, чтобы весь мир походил на нее. Ну да ладно. Давай-ка лучше дальше читать.
И они стали читать дальше. Когда Кэти внесла поднос с ужином, Люсинда отметила про себя, что, несмотря на весь гнев, тетя Эмили не стала лишать ее удовольствия. На подносе оказалось множество вкусных вещей. Булочки от Пэрселла. Пюре из курицы. Русская шарлотка. И, наконец, какао. Ясное дело, подобный ужин только усилил блаженство от чтения.
К семи вечера с «Бурей» было покончено. На подносе тоже ничего не осталось.
— Теперь мне надо спускаться к ужину, — с сожалением проговорил дядя.
И тогда, выбравшись из кресла, Люсинда изо всех сил обхватила руками этого чудесного человека. По-иному выразить благодарность она не могла. В ее лексиконе еще не было слов, достойных «Бури» Шекспира, и, крепко прижимая голову к животу дяди Эрла (дотянуться повыше ей не позволял рост), она думала, что непременно отыщет такие слова в словаре тотчас же, как вернется домой.
— Вот, возьми, — протянул дядя томик Шекспира в переплете из красной кожи. — Уверен, тебе захочется еще раз прочитать дома «Бурю» самой. Только вот как ты пойдешь?
— Я дойду одна, дядя Эрл! Ну, пожалуйста! Не надо, чтобы меня провожала Кэти. Обещаю: я побегу быстро, как заяц.
