– Мда, – резюмировал Хмурый Гонец. Последний удар наконец разбил крепкий нос анхорского рыцаря. С недоверием, изумлением и какой-то обидой Шеппал дотронулся до лица, посмотрел на пальцы и сквозь зубы процедил:
– Что ж, вынужден признать, что леди Элинда прекраснее леди Ирии, о чем готов засвидетельствовать лично.
– Как свидетель боя аннулирую его результат вследствие недостойных для благородного воина методов победителя, – неожиданно холодно произнес Хмурый Гонец. Шеппал с благодарностью метнул взгляд на мертвеца. – Именем Братства запрещаю вам второй поединок, ибо время возвращаться к миссии Ордена, и не тратить более мое драгоценное время.
Ладомар молчал, и ему было стыдно. Превратить рыцарский поединок в банальную драку… Хорош вояка, слов нет.
– Я приношу извинения благородному Шеппалу и готов признать красоту Ирии выше красоты Элинды, – глухо проговорил он.
Анхорский рыцарь одарил его обиженным взором, но промолчал.
– Нам пора, – Хмурый покинул дорогу, и Ладомар, подхватив мешок, поспешил за ним.
– Смотреть противно, – поделился Поставленный, когда они отошли достаточно далеко от поверженного рыцаря. – Надо было ему супротив тебя на коне, да при доспехе выступить, раз ты так драться предпочел.
– Я же не знал, что он такой неженка! – попытался оправдаться Ладомар, хотя прекрасно понимал мертвеца. В трактирных драках он преуспел, в отличие от анхорца. Надо было просто поцарапать его и закончить бой, так нет, устроил показательное выступление. Стыдно.
– Он не неженка. Он просто живет по законам поединков и чести. И правильно, надо сказать, делает. Ты схватил его за руку, это первое бесчестие. Ты ударил его в лицо – это второе, ты ударил его в лицо дважды – это третье. И ты разбил ему нос базарным ударом головы – четыре! И после всего этого ты проявил «снисхождение», мол, Ирия краше Элинды твоей! Это, наверное, самое унизительное будет. Хотя нет, ты бы еще ему промеж ног в бою заехал – вот тут бы просто комментарии были бы излишни.
Голова мертвеца летела над кустами и недовольно бурчала. Ладомар чувствовал себя очень неуютно, но при этом не мог не отметить удивительной «правильности» простого анхорского рыцаря. Как они воюют с такими то понятиями о чести? Может, они еще и перед боем проводят поединок полководцами?
Когда он озвучил эти мысли – Хмурый Гонец взбесился. Поставленный резко повернулся к паладину, и его глаза полыхнули изумрудным светом, мертвец зашипел что-то неразборчивое, страшно оскалился и почти плюнул Ладомару:
