Четыре шага.
Сотник следует за ним по пятам. Молчит, но ведь наверняка насмехается над бестолковым хозяином. Не понимает бездушная кукла, что сейчас творится в душе человека. Какая череда образов проносится перед глазами. Ее лицо, ее голос, мрак покоев и страх, когда мимо Ее опочивальни гремят сапоги барона. Запах кожи, мелодия дыхания. Озеро у замка, прогулки под луной, беседы. Тайные встречи, совместные мечты.
Три шага.
Бегство. Пустота внутри. Отчаянье. Нежелание верить и понимать Ее уход. Боль.
Как же тут душно!
Два шага.
Дверь распахнулась.
На крыльцо выходит крепкий мужчина. Проклятье! К горлу подкатывает ком, но это не все. Совсем не все! На руках незнакомца укутанный младенец.
Сердце останавливается. Слов не надо. Все ясно.
Шаг.
– Мне нужна Элинда, – хрипло произнес паладин и облизнул пересохшие губы.
Мужчина, вставший при виде Сотника на колени, напрягся, метнул удивленный голубоглазый взгляд на Ладомара:
– Простите?
– Встань. Мне нужна Элинда!
Мужчина медленно поднялся, по-прежнему бережно прижимая к груди ребенка.
– Но зачем? – спросил он через паузу. – Что-то случилось?
– Я прошу позвать Элинду. Разве это так много? – сердце покрылось ледяной коркой. Не стоило быть гением, чтобы понять очевидное. Перед ним новая семья эйморской баронессы.
– Что случилось, Алем?
Этот голос Ладомар узнал бы из миллиона. На крыльце появилась Она, и паладин сразу забыл, что хотел сказать.
Она изменилась: с лица исчез налет дворового высокомерия и холености. Простой наряд, которых за время странствий паладин повидал тысячи. Перед ним была не загадочная девушка из прошлого, а молодая женщина, познавшая материнство.
– Братство почтило наш дом своим вниманием, любимая, – произнес Алем, и Ладомар прикрыл глаза, сдерживая себя. Любимая… А чего он ждал? Что она томится у окна и считает дни до их встречи?
– Мы верные слуги Братства, странник, – склонилась та.
– Элинда, – голос предательски сел.
В ее чудесных карих глазах мелькнуло удивление и смятение.
– Ты меня не помнишь? – Ладомар уже знал ответ на этот вопрос. Он знал его все эти годы, но боялся себе признаться. Плотно сжав челюсти, паладин смотрел в родные, но такие чужие глаза, в которых не было ни тени узнавания, и хотел развернуться, уйти прочь. Он проиграл. Мир победил.
– Я…
– Нет, господин, – раздался ее голос, и воин умолк, жадно ловя знакомые интонации, – к сожалению нет… Я простая женщина, вряд ли я могла встретиться с тем, кому подчиняется Алая Гвардия нашего Братства.
