— Здравствуй, Роджер, — отрывисто бросила она и удивилась тому, как хрипло прозвучал ее голос.
— Привет, Жаклин.
Ни проблеска тепла, будто они и впрямь едва знакомы. Да она и не ожидала другого. Мир Роджера всегда был без полутонов. Он отвел ей определенное место, и она останется там навсегда. Жаклин опустила ресницы, чтобы скрыть свое смятение.
— Роджер, что ты здесь делаешь?
— Любуюсь видом, — иронически протянул он, выразительно оглядывая ее стройные ноги.
Кровь бросилась в лицо Жаклин. И в словах, и во взгляде Роджера чувствовалось намеренное желание оскорбить, унизить ее, чего он никогда не позволил бы себе прежде. Внутри у нее все болезненно сжалось. Заметив, что он доволен произведенным эффектом, Жаклин решила защищаться.
— Ноги мои ты уже видел, неужели они тебя все еще интересуют?
Роджер наклонил голову и насмешливо улыбнулся.
— На тебя всегда было приятно посмотреть.
Это что-то новенькое. За годы, что они не виделись, Роджер, похоже, изобрел множество способов обижать ее.
— Похоже на комплимент, значит — я должна чувствовать себя польщенной. Знай, это не так. Лучше скажи, почему ты здесь, и уходи. У меня нет времени на бессмысленные игры, — бросила она со всей резкостью, на которую была способна.
— И что у тебя намечено на сегодня? Разнузданная оргия с ночным купанием голышом? Весьма достойное времяпрепровождение, — презрительно фыркнул он.
Жаклин поежилась при напоминании о нелепом ночном приключении. Это произошло вскоре после ее возвращения в Швецию.
Ее тогдашняя бесшабашность граничила с безумием. Сколько диких, необъяснимых поступков она совершила от отчаяния! Во время какой-то особенно буйной вечеринки, длившейся всю ночь, ей пришло в голову искупаться в чем мать родила. Что она и сделала прямо в бассейне. Да, зрелище, вероятно, было весьма впечатляющим… К несчастью, откуда-то появился фотограф и, естественно, не преминул воспользоваться случаем. На следующий день ее фотографии появились во всех газетах. С тех пор проклятые папарацци то и дело преследовали Жаклин и с упорством, достойным лучшего применения, сообщали читающей публике о каждом ее шаге. И хотя она не позволяла себе больше подобных выходок, ее репутация была безнадежно испорчена. Конечно, это было неприятно, но из гордости она делала вид, что сплетни газетчиков нисколько ее не волнуют. Вот и сейчас Жаклин ослепительно улыбнулась Роджеру.
— Придется подождать до завтра. Не забудь купить утренние газеты.
