— Так вот что тебя больше всего волнует! — вспыхнула она. — Раз уж я не досталась тебе, пусть не достанусь никому?
Саймон остолбенел. Столь несправедливого обвинения он совсем не ждал.
— Дженифер, Кортни — никчемный пьянчуга. Он тебя не достоин. Ты могла бы найти себе кого-нибудь и получше… Нет-нет, я не о себе.
— О, Саймон, прости. — Дженифер чуть не плакала. — Напрасно я это сказала. Я не хотела. Я очень тебя обидела, да? Просто… — Она покачала головой. — Нет, я не пойду к нему в номер. И пусть говорит администрации все, что хочет, мне все равно. Эта работа мне и так осточертела. Я чувствовала себя здесь, как птица в клетке. Пусть увольняют, плакать не стану.
Саймон вздохнул.
— Насчет Джима можешь не волноваться. Я с ним разберусь.
— Мне не нужна твоя помощь! Пусть говорит, что ему заблагорассудится! Конни и так знает, кто я на самом деле, а до остальных мне дела нет.
— Расскажи мне, пожалуйста, — попросил Саймон с пылом, поразившим его самого.
— Нет. Я уже сказала: мои секреты не имеют к тебе ни малейшего отношения.
— Господи, какая же ты упрямая!
— Иначе ты бы меня раздавил и не заметил.
В ее словах была своя правда. И Саймон попробовал зайти с другого конца.
— Дженифер, ведь раньше ты совсем не боялась Кортни. Ни когда срезала его с балаганом, ни когда вывернула на него сливки. Но сейчас, когда он угрожал тебе, у тебя вид был не просто испуганный. Безнадежный, отчаявшийся. Убитый.
Дженифер резко повернулась к нему и сбивчиво, судорожно заговорила:
— Неужели с тобой никогда не происходило ничего настолько плохого, отвратительного, что ты не можешь даже думать об этом? Когда ты всякий раз заново переживаешь старое так, точно все это случилось только вчера… Или такому известному и могущественному человеку, как ты, подобные слабости неведомы?
Точно по мановению волшебной палочки Саймон мгновенно перенесся назад, в тот жуткий день, когда умерла его мать. Жалостливые пересуды соседок, брюзжание незнакомой карги-бабки, а в углу он, маленький испуганный мальчик, — одинокий и никому не нужный.
По-видимому, обычно бесстрастное лицо Саймона подвело его. Глаза Дженифер расширились.
— Ты знаешь, о чем я говорю, — медленно произнесла она. — А что было с тобой, Саймон?
Он заставил себя вернуться к действительности — усилием воли выдернул себя из прошлого, из кошмара, что был властен над ним до сих пор.
— Ничего. У тебя слишком живое воображение.
— Не думаю, — покачала головой молодая женщина. — Да что в этом плохого — признать, что и ты человек? Что и тебе бывает больно и плохо?
