— И для меня тоже. Что касается настоящего, то пусть он на это время довольствуется дочерью Вильяма Морленда.
— А ты уверена в его любви?
— Да, — с торжествующей уверенностью ответила Алиса.
— Тогда надо дать ему понять это, до сих пор он видел в тебе только графиню Равенсберг и не мог думать, что ты скоро будешь свободной. Но знаешь, Алиса, он не будет покорным, податливым мужем. Это равенсбергская кровь.
— Что это значит, папа? Ты уже раз сделал мне такой же туманный намек. Мы говорим не о Бертольде.
— Нет, но о сыне давно уже умершего старого лесничего Зигварта. Герман не похож на старика-лесничего, но не бросилось ли тебе в глаза другое сходство? Вспомни его энергичный профиль, лоб и глаза. Они точь-в-точь напоминают чьи-то другие черты.
— Отца Бертольда! — воскликнула Алиса, — ты говоришь про него? Ты знаешь?..
— Я ничего не знаю, — прервал ее Морленд, — я только делал предположения и напал на верный след.
— Он это знает? — тихо спросила Алиса.
— Возможно, но ничем не показывает. Во всяком случае, для всех он есть и останется Германом Зигвартом, который, на свое счастье, родился и вырос в скромных условиях. Будь он на месте Бертольда, он походил бы на старика-графа и тоже был бы уверен, что все должны преклоняться перед ним. Теперь он научился работать, жизнь для него была тяжелой школой и сделала его способным постоять за себя. Но темперамент и характер он всецело унаследовал от отца. Вредит это ему в твоих глазах или нет?
— Нет, — с глубоким вздохом сказала Алиса.
В эту минуту им доложили о приходе Зигварта.
— Попросите его в мой кабинет, — сказал Морленд и снова обратился к дочери: — Ты позволишь ему проститься с тобой? Судьба еще в твоих руках. Ты приносишь в жертву графскую корону и старинное дворянское имя. Не будешь ли ты потом раскаиваться в этом?
— Никогда! — страстно воскликнула она. — Для меня уже нет выбора. Я хочу быть, наконец, счастливой.
— Тогда я пришлю его к тебе.
С этими словами Морленд вышел из комнаты и отправился к человеку, будущее которого было только что решено им и его дочерью.
Зигварт ждал американца в его кабинете, и Морленд немедленно приступил к делу.
— Вашему другу везет не по уму, — сказал он. — Теперь и моя дочь стала на его сторону. Баронесса Гельфенштейн посвятила ее в свою тайну. Вы ведь знаете, какую роль сыграла баронесса в этом деле?
— Да, — мягко ответил Зигварт, — она храбро пренебрегла приличиями и светскими правилами, чтобы спасти Адальберту жизнь. Без нее я, наверное, явился бы слишком поздно.
