— Ты не хочешь ко мне? — спросил он почти с укором.
— Я сейчас, — сказала она, смущаясь, но все же решительно.
— Тогда пойдем, — нетерпеливо позвал ее Анджело.
Эльвира уткнулась лицом в его плечо, чтобы скрыть краску, которая заливала ее щеки. Отпрянув, она медленно начала расстегивать пуговицы платья. Она опустила глаза, чтобы не видеть мужской наготы в тот момент, когда Анджело залезал под простыни, но чувствовала на себе его жадный взгляд.
— Отвернитесь, пожалуйста, — попросила она.
— Ты красивая. — Голос его сделался глубоким и хриплым.
— Мне стыдно, — сказала она, подавленная этим чувством, более сильным, чем страх.
— Своего мужа? — Анджело как будто не хотел этого понять.
— Пожалуйста, погасите свет, — попросила она в надежде, что темнота ей поможет.
Анджело послушно погасил лампу — это был единственный способ избавиться от ненужных сложностей. В темноте Эльвира подошла и юркнула в постель с осторожностью человека, который лезет в кусты ежевики. Анджело протянул руку, чтобы погладить ее, и в нетерпении почти закричал:
— Господи, жена, сними же и эти трусы!
Эльвира встала, чтобы убрать последний барьер, и эти несколько секунд показались ему целой вечностью. «Мужчины, как звери, — вспомнила она слова матери. — Не хотят сами знать ничего, а бедная женщина должна терпеть все это». Замужние женщины говорили при ней то же самое. Но почему отношения между ней и ее мужем должны быть такими же ужасными, должны быть чем-то, что находится на грани греха?
— Ну ты идешь? — Это был ночной голос, голос тревожный, дрожащий от волнения.
— Иду. — Она пыталась успокоиться, но ее пронизывала дрожь.
— Быстрее, — сказал он, рывком подминая ее под себя.
— Не надо… не так… — она попыталась сопротивляться, но он уже от страсти был вне себя.
Ни ласковых слов, ни успокаивающего шепота, ни нежных поцелуев или просьб о любви — ничего, что могло бы вызвать в ней самой волнение, заставить ее уступить, а только долгое разрывающее проникновение, омоченное ее кровью и мужским семенем, которое разрядилось в кратких и яростных подрагиваниях, оставив в ней болезненный след. Она слышала сладковатый запах вина и табака, чувствуя пронзительную боль внутри и глубокое унижение в душе. А он уже спал как ни в чем не бывало.
Она встала с постели, открыла окно, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. Была прекрасная августовская ночь, но серп луны на небе и падающие звезды вызвали у нее только еще большую растерянность и отчаяние.
