Еще кронпринцем он разъезжал по стране, изучал шведское общество и, став королем, продолжал это занятие. Побывал на радио и в «Фармации», «проходил практику» в «Свенска дагбладет» (само собой) и в «Экспрессен» (рискованный шаг) и во многих других предприятиях и учреждениях. Те из начальников, кого не ослепила монархическая круговерть (или надежды на некие изъявления монаршей милости), сетовали порой, что кронпринц казался безразличным и скучным.
Большая часть народа, в ту пору равнодушная к монархии, твердила себе, что кронпринц — превосходное опровержение давнего аргумента в пользу монархии, что-де королевские особы, специально подготовленные для означенной должности, будут исполнять ее куда лучше всякого иного. Впрочем, с другой стороны, он отнюдь не намного хуже иных высоких начальников и политиков.
Факт есть факт: как кронпринц и новый король молодой Бернадот с его застенчивостью и безразличием оставлял впечатление, которое изрядно приободрило шведских республиканцев. Вероятно, иной раз все дело было просто в недосыпе после затянувшегося далеко за полночь веселья в «Александре» (так тогда назывался закрытый ночной клуб-дискотека).
«Утро для короля отнюдь не самое лучшее время», — отмечают те, кто участвовал в его холостяцких развлечениях. Если с ним пробовали заговорить, из-за утренней газеты доносилось недовольное ворчание. Так или иначе, среди республиканцев и прочих радикалов разнесся обнадеживающий слух, что он вправду глуп, коэффициент интеллекта у него якобы куда ниже среднего, на грани умственной отсталости. Изучи республиканцы род Бернадотов повнимательнее, они могли бы привести для сравнения если не принца Эрика, то по крайней мере принца Августа герцога Далекарлийского.
Между тем обстояло не вполне так. Один из лучших журналистов в многообещающем молодом поколении Оке Ортмарк писал в 1969 году книгу о военных и королевском доме и прессе (а про тогдашних бомжей забыл!). До него дошли означенные слухи, и он принял их на веру. Тогда Стиг Рамель из Шведского экспортного объединения, занимавший также пост гофмаршала, организовал Ортмарку встречу с молодым кронпринцем, за что Ортмарк в итоге был ему очень благодарен. После встречи он позвонил Стигу Рамелю и сказал, что тот спас его, не дал сесть в лужу. Придя домой, Ортмарк почеркал рукопись (компьютеров тогда не было, вон сколько времени прошло) и написал, что молодой кронпринц, конечно, не интеллектуал, но, с другой стороны — замечательная шведская формулировка! — «не глупее других», и что он «запоздал в развитии, долго испытывал скованность от застенчивости и сложностей общения». Тактичная формулировка вызвала недовольство у многих лояльных монархистов, но, пожалуй, оказалась верна, что внушает известное уважение к запоздалому развитию кронпринца.
