Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие… | страница 55
О матери Густава, королеве Софии, всегда отзывались насмешливо-пренебрежительным тоном — мол, славная женщина при распутнике Оскаре II, — но в первую очередь потому, что с годами она становилась все более религиозной. Ведь она — Боже нас упаси! — чуть ли не принадлежала к независимой церкви, а сие качество у большинства шведских писателей не в чести. Однако она была разумной, доброй, ласковой матерью, к тому же относилась к детям с пониманием.
При всей религиозности королевы для тех, кто эту религиозность разделял, все же существовали границы. Королеву Софию нисколько не занимало, что пять десятков собственных ее слуг ни единого воскресенья в году не могли пойти в церковь, не отпрашиваясь. Вдовствующей королевой она устраивала во дворце Ульриксдаль проповеди и сама слушала их из соседнего покоя, через открытую дверь. Дело в том, что королева сторонилась людей, и эту ее черту унаследовал ГуставУ.
Кроме того, София читала главным образом детективные романы.
Способствовал ли сей досужий интерес сочувственному пониманию аномальных и неожиданных поступков, никому не известно. Но Евгений захотел стать художником — и стал им. Оскар настаивал на мезальянсе — после времени на размышление и годичного испытательного срока жениться ему разрешили. Все сыновья ходили в школу с другими мальчиками, но, когда ленивый и абсолютно неспособный к учению Густав оказался среди самых плохих учеников, для принцев, как упомянуто выше, устроили маленькую дворцовую школу.
Создается впечатление, что маменька София догадывалась об аномальных интересах Густава в гормональном плане. Из одного весьма надежного описания юного престолонаследника можно вычитать мелкие деликатные намеки. Маленькому Густаву ни в коем случае не разрешалось оставаться наедине с кем-нибудь из товарищей, только в компании сразу нескольких. Он был по-девичьи хорош собой — темные кудри, красивые голубые глаза, нежная бело-розовая кожа. Огорчительная семейная черта в нем полностью отсутствовала, то бишь, не в пример другим мальчикам, он не гонялся за юбками, ни подростком, ни позже. И когда он стал старше, София изо всех сил старалась не допускать, чтобы он заводил одного или нескольких чересчур близких друзей среди мальчиков, а когда шумный и грубоватый генерал Свен Лагерберг[43] начал рассуждать о телесных функциях и о необходимости в прекрасном поле, Густав, достигший к тому времени брачного возраста, испытывал лишь неловкость. Словом, вывод таков: «при всех положительных качествах Густава мужественным он не казался и не был».