— Если бы она была жива и смогла бы со мною сюда приехать, может, я бы и смог ей что-нибудь сказать, может, она бы почувствовала себя по-друтому. Может, я бы просто любил ее здесь и ничего бы не говорил.
Сидя по-турецки, я долго медитировал, но меня доставало рычание грузовиков. Вскоре высыпали звезды, и мой индейский костерок послал им струйку дыма. В одиннадцать я скользнул в свой спальник и хорошо заснул — вот только ворочался всю ночь из-за бамбуковых щепок. Лучше спать на неудобной постели свободным, чем на удобной — несвободным. По дороге я сочинял множество подобных пословиц. Со своим новым снаряжением я начал новую жизнь: настоящий Дон Кихот нежности. Наутро я ощущал приподнятость и первым делом помедитировал и сочинил маленькую молитву: «Благословляю вас, все живые существа, благословляю вас в бесконечном прошлом, благословляю вас в бесконечном настоящем, благословляю вас в бесконечном будущем, аминь».
От этой молитвы мне стало хорошо и придурочно, я упаковался и снялся в сторону водопада, сбегавшего со скалы на другой стороне шоссе — восхитительная родниковая вода, чтобы ополоснуть лицо, почистить зубы и попить. После этого я был готов к трехтысячемильному автостопу в Роки-Маунт, Северная Каролина, где меня ждала мать, возможно, моя посуду в своей милой жалкой кухоньке.
Популярной песней в то время была «У всех есть дом, кроме меня» — ее пел Рой Гамильтон. Шагая, я напевал ее. На другой стороне Риверсайда я вышел на трассу, и меня тотчас же подобрала молодая пара — до аэродрома в пяти милях от города, а там — тихий человечек, чуть ли не по самого Бомонта, Калифорния; он высадил меня, не доезжая пяти миль, посреди двухрядного скоростного шоссе, где никто бы все равно не остановился, поэтому я пошел дальше пешком в прекрасном искристом воздухе. В Бомонте я поел «горячих собак», гамбургеров, съел пакетик жареной картошки и запил клубничным коктейлем — и все это в толпе хихикавших школьников. Потом, на другой стороне городка, меня посадил к себе мексиканец по имени Хайми, сказавший, что он — сын губернатора мексиканского штата Баха-Калифорния; я ему не поверил, он оказался алкашом, и мне пришлось купить ему вина, которое он лишь выблевал в окно, пока ехали: понурый, грустный, беспомощный молодой человек, очень печальные глаза, очень милый, немножко съехавший. Он направлялся аж в Мехикали — немного в сторону от моего маршрута, но ничего, довольно близко к Аризоне, сойдет.
