— Да это совсем немного, справимся! — сказал я, возрадовавшись.
— Нет, Рэй, там больше, чем кажется. Ты понимаешь, что там — тысяча футов?
— Так много?
— Если мы не рванем вверх бегом, то не успеем спуститься в лагерь до темноты и дойдем до машины у домика только к утру, а надо — к полуночи.
— Ф-фу…
— Я устал, — сказал Морли. — Наверное, я и пытаться не стану.
— Ну правильно, — сказал я. — Весь смысл лазанья по горам для меня — не выпендриваться, что можешь залезть на вершину, а просто выбраться в эту дикую страну вообще.
— Я все равно пойду, — сказал Джафи.
— Если ты пойдешь, то я пойду с тобой.
— Морли?
— У меня ничего не выйдет. Я вас тут подожду. — А этот ветер был сильным, слишком сильным, я почувствовал, что как только мы поднимемся на несколько сот футов по склону, он может помешать нам идти дальше.
Джафи взял пакетик орехов с изюмом и сказал:
— Это будет нашим бензином, парень. Ты готов, Рэй, бежать кросс?
— Готов. Что я скажу мальчишкам в «Месте», если дойду аж досюда и сдамся в последнюю минуту?
— Уже поздно, поэтому давай быстрее. — Джафи зашагал очень быстро, иногда даже пускаясь бегом там, где идти надо было вбок по гребням осыпи. По этим обвалам камней и песка пробиваться было очень трудно, постоянно обрушивались маленькие лавины. Каждые несколько шагов мы, казалось, поднимались выше на ужасающем лифте, и я невольно сглатывал, когда оборачивался и видел, наверное, весь штат Калифорния, распахнувшийся на три стороны под громадными синими небесами с угасающими планетно-космическими облаками и грандиозными панорамами дальних долин и ровных плоскогорий, и, насколько я знал, вся Невада тоже была там. Было просто страшно смотреть вниз и видеть Морли — дремлющее пятнышко, ожидающее нас у озерца. Ох, надо было остаться со стариной Генри, — думал я. Я начал бояться каждого следующего шага — чистый страх большой высоты. Я начал бояться, что меня сдует ветром. Все кошмары, которые когда-либо у меня были по поводу падения с гор и высоких зданий, пронеслись в голове с потрясающей ясностью. К тому же, после каждых двадцати шагов наверх мы оба совершенно выдыхались.
— Это из-за большой высоты, Рэй, — сказал Джафи, переводя рядом со мною дух. — Поещь изюму и орешков, увидишь, как тебя подтолкнет. — И всякий раз нас это так великолепно подталкивало, что мы оба без лишних слов подскакивали и лезли вверх еще на двадцать-тридцать шагов. Потом снова садились, задыхаясь и потея на холодном ветру, на самой вершине мира, шмыгая носами, как малыши, на исходе субботы заканчивающие свои последние зимние игры. Ветер начал завывать совсем как в кино о Покрове Тибета. Крутизна стала для меня чрезмерной; теперь я вообще боялся оглянуться; я лишь слегка косился через плечо: Морли у крошечного озера уже совсем нельзя было различить. — Шире шаг! — вопил Джафи, опередив меня на сотню футов. — Уже ужасно поздно. — Я бросил взгляд на вершину. Вот же она, мы окажемся на ней через пять минут. — Осталось всего полчаса! — вопил Джафи. Я не мог в это поверить. Через пять минут рассерженного карабканья вверх я упал, а она оставалась все такой же далекой. Вот что мне в ней не нравилось: облака всего мира проносились сквозь нее, словно туман.
