— А-а-а... Вот вы где! — злорадно сказал Семен и окончательно пришел в себя. Пора вставать.
Море — это работа.
Меньшенький был взволнован.
— Что случилось? — прокричал Семен.
— Ты б-был наверху?
Семен отрицательно покачал головой.
— Сходи п-погляди. М-может, я ошибся...
— Костя, кончай авралить. Скажи, что? — Они говорили, сдвинув головы, надрывая горло. Но Меньшенький так и не сказал Семену больше ни слова. Тогда Семен полез наверх. Сначала, прячась от ветра за лебедкой, он оглядел палубу и ничего особенного не заметил — раскрытые трюмы, приготовленный к работе трал... Как всегда. Серый день придавил море. Оно тоже было серым и лениво перекатывало зыбь. Кое-где покачивались обломки льдин. Перешагивая через снасти, Семен обошел палубу. Под ногами хрустели осколки льда. Поднялся на ботдек. Слева по борту смутно маячил берег. Мгла исказила его очертания. Они сделались расплывчатыми, словно размытые. Но над кромкой берега темнели две похожие друг на друга скалы... «Странные горы, — подумал Семен. — На Кировской таких нет... Постой... Да ведь это же «Дед» и «Баба»!»
«Коршун» медленно спускался к зюйду — горы створились, заходили одна за другую. И тут Семен вспомнил. За несколько дней до выхода в рейс они с Феликсом ужинали в ресторане «Восток». Время подходило к двенадцати. Ресторан закрывался. Усталые официантки уносили горы грязной посуды, погас верхний свет, а в углу все шумела компания крепко выпивших моряков. К ним дважды подходил швейцар.
— Давай, батя, последнюю... С нами... — Нетвердая рука, расплескивая, протянула старику полный стакан водки. Швейцар медлил, пожевывая сухими губами.
— Давай, батя, глотни... За удачу... За пеленг триста семь...
Тогда Феликс, словно червя, раздавил пальцами папиросу и, с неприязнью глядя на компанию, тихо сказал:
— Пеленг триста семь — триста десять — Явинская банка... Паразиты. Очки втирают.
Тогда он впервые услышал о пеленге 307.
И теперь Семену стало холодно от догадки. Вот почему палуба готова к работе, вот почему «Коршун» идет самым малым... «Тралить будем... На запрещенном месте... И, наверное, ночью... Днем прихватят...»
— Видел? — встретил его Меньшенький.
— Видел, — сказал Семен.
— Что скажешь?..
— Сдавай вахту...
— И амба?
— И амба.
Меньшенький потускнел. Сразу как-то ослабев, он пошел к трапу.
К сумеркам ветер усилился и развел крутую волну. Она шла с норд-веста, почти с веста. По мере наступления темноты росла напряженность на судне.
