— Нет, я по поводу Николая Старобабина…
— Ах, вы по этому поводу… Вы Колин папа?
— Нет, я следователь.
— Ах, ну да, ну да, его ведь убили, кажется…
— Да, вчера…
— Да…
— А вы его хорошо знали?
— Колю-то? Колю Старобабина я знала лет тридцать. Я ведь его первая учительница. Да… Когда-то он пришёл ко мне в первый класс с огромным букетом гладиолусов… А вот видите, теперь вместе работаем… Работали, — поправилась она после некоторого замешательства.
— Расскажите, пожалуйста, какой он был, Николай Старобабин?
— Коля был, что называется, неудобным человеком. С детства был очень честным, принципиальным. Мог сказать какую угодно правду в лицо кому угодно. Если что, мог и с подраться с учителем, если чувствовал, что правда на его стороне. То же самое и когда кондуктором стал. Мог оштрафовать кого угодно — хоть президента, если бы тот поехал в его троллейбусе, хоть начальника троллейбусного парка, хоть самого водителя! Естественно, что его многие недолюбливали...
— А кто конкретно был его врагом, не можете сказать?
— Да нет, что вы, в депо столько ребят, разве за ними уследишь! Сегодня с одним поссорился, оба в синяках, а завтра помирились, глядишь — уже вместе играют…
— Играют?
— Да, играют. В домино. Да вы зайдите в мастерскую, там все ребята сидят, они вам сами лучше меня расскажут…
На стенах коридора, ведущего в мастерскую, висели плакаты по технике безопасности. Вначале Орлов не обратил на них внимания, но через некоторое время вдруг остановился. Что-то в этих плакатах было не так… На первый взгляд, это были обычные плакаты: халатные разгильдяи-рабочие, строгие мастера, указательные пальцы… И вдруг, прищурившись, милиционер увидел над головой нарисованного мастера какое-то светлое пятно! И у других мастеров тоже. Орлов протёр глаза — точно: все мастера на плакатах были в нимбах! «Вот ещё одна загадка, которую предстоит разгадать», — подумал Михаил.
В мастерской рабочие в засаленных ватниках молча и ожесточённо резались в домино. Орлов подошёл к ним и спросил:
— Извините…
— Сука ты, Михал Петрович, — не глядя на Орлова, сосредоточенно сказал один из играющих, — ты же видишь, что я третий раз с двоячечных выпираюсь, что ж ты, гад, на конца-то сел, ведь ты меня прокатил!
Другой рабочий, тщедушный парень со сломанным носом, видимо, напарник говорившего, покраснел, зачесал затылок и промямлил:
— Дак я думал, мы на лохматого…
— Извините… — снова попытался вмешаться следователь.
— Не на лохматого, а на лысого! — весело закричал кто-то за столом, грохнул костями и закончил. — Вы в соплях! И не надо извиняться!
