— Нам будет удобнее в постели.
Перебравшись с помощью Эрика на кровать, Кортни свернулась калачиком, тесно прижалась к нему и сладко уснула.
Кортни покачивалась в гамаке, глядя в небо. Сквозь паутину сосновых ветвей падали на землю брызги света. На животе у нее лежала книга, принесенная из дома, но Кортни не хотелось читать. Уголком глаза она видела Эрика: он вешал на веранде сетку от комаров, — но не поворачивала головы. Она просто лежала, устремив взгляд в неправдоподобно синие небеса, а в голове, словно морские волны, набегали и лениво исчезали прочь разные мысли.
Больше всего она думала об Эрике. Пыталась определить свои чувства к нему. Старалась, насколько возможно, сохранять объективность. Но это было нелегко. Ни тело, ни душа Кортни не подчинялись законам логики: тело еще слишком живо помнило его прикосновения, а душа изнывала от влечения к нему. Этот волшебник опоил ее любовным зельем, и Кортни готова была наделить его всеми мыслимыми и немыслимыми совершенствами.
Кортни подняла глаза. Эрик, в джинсах и полосатой рубашке с короткими рукавами, с торчащим из кармана мотком клейкой ленты и ножницами, балансировал на стремянке, примеривался так и эдак, стараясь приклеить отрезок ленты идеально ровно. Почувствовав взгляд Кортни, он обернулся и улыбнулся ей.
— Хочешь обедать? — спросил он.
— Нет, нет, попозже. Мне так хорошо! Лежу, наслаждаюсь отдыхом, смотрю, как
ты трудишься…
— Самое приятное занятие на свете. Если бы не комары, сам бы только этим и занимался. Интересная книга?
Кортни пожала плечами.
— Не знаю. Мне даже читать лень.
— Я то и дело поглядываю на тебя. Ты то улыбаешься, то хмуришься. О чем ты думаешь?
— О тебе.
— А что ж тогда хмуришься? — поддразнил он.
Кортни рассмеялась и села, спустив ноги с гамака.
— Просто так. Эрик, ты давно купил этот дом?
— В июле исполнится четыре года. Я ничего в нем не менял, только чинил по мелочам.
Кортни подошла и встала возле стремянки. Ей хотелось погладить Эрика по мускулистому бедру, но она боялась, что он потеряет равновесие и упадет.
— Твою хибару и не надо переделывать. Она хороша так, как есть, — простенький деревенский домик.
Эрик взглянул на нее. Лицо его было непроницаемо, а в голосе, когда он заговорил, слышалось что-то похожее на вызов.
— Он очень похож на дом, в котором прошло мое детство.
— Да, помню. Ты говорил, что ты из бедной семьи. А правда, что бедность закаляет характер?
— Скорей уж доставляет лишние хлопоты полиции.
