«Огонь уже зажжен», — подумала Кортни, но промолчала. Она отнесла сумку с едой на кухню и начала ее разбирать, раскладывая продукты по местам. Если не считать масляного пятна на плите, кухня сверкала чистотой. Посуда и крупы хранились в деревянных шкафчиках с плотно закрывающимися дверцами — должно быть, чтобы не стать добычей для мышей. На вбитых в стены крючьях была развешана старинная кухонная утварь — половник, шумовка, чугунная сковорода с длинной ручкой. Вся кухня как будто пришла из прошлого столетия. «Интересно, — подумала Кортни, — Эрик купил дом уже со всей обстановкой?»
Когда она вернулась в комнату, Эрик, присев на корточки, растапливал камин старой газетой. От этой картины у Кортни вдруг пересохло в горле — таким своим выглядел в этом домике Эрик: в джинсах и фланелевой рубашке, темные кудри спадают на высокий лоб, движения рук свободны и уверенны. Чиркнув спичкой, он поджег газету: пламя вмиг охватило горку щепы и перекинулось на крупные поленья. Кортни подошла и стала рядом.
Эрик поднял голову и улыбнулся, затем, не вставая, погладил ее по ноге. Кортни запустила пальцы ему в волосы, перебирая волнистые пряди.
— Ты уже все осмотрела? — спросил он. — Впрочем, смотреть особенно не на что.
— Я была на кухне. Какая у тебя потрясающая посуда! Особенно мне понравилась сковорода.
— Я купил всю утварь вместе с домом. — Он указал рукой на дверь: глаза его искрились смехом. — За этой дверью две спальни, выбирай любую.
— Как мило с твоей стороны!
Одной рукой Эрик подбросил в огонь полено; другая скользнула вверх по стройному бедру, обтянутому джинсами. Кортни в ответ гладила его по густым шелковистым волосам. Несколько минут они не двигались с места: в камине весело пылал огонь, а Эрик и Кортни безмолвно ласкали друг друга, словно перебрасывали мост через пропасть, разделяющую друзей от любовников. Кортни замерла в ожидании: сердце ее молотом било о ребра, а кожа горела, предвкушая ласки возлюбленного.
Эрик медленно поднялся и повернул выключатель. Теперь комнату освещали только языки пламени. По углам плясали зловещие тени, но Кортни ничего не боялась: собственное пылающее сердце освещало ей путь и согревало холодной ночью. Она стояла, словно зачарованная, и смотрела, как Эрик, отшвырнув в сторону чемоданы, пододвигает диван ближе к огню.
— Хочешь вина? — спросил он.
— Нет, спасибо.
Она сбросила туфли и скользнула на диван — и Эрик тотчас же оказался рядом. Как прекрасно это — просто лежать, прижавшись к нему, чувствовать жар его тела и запах дыма, пропитавший рубашку! Эрик покрыл ее лицо поцелуями: губы его были упорны и настойчивы. Дойдя до рта, он остановился на мгновение, затем скользнул языком по ее губам, чуть задержавшись в уголках рта.
