... Местность постепенно менялась. Исчезла сырость и, среди темного ельника, все чаще попадались лиственные деревья. Скоро они совсем вытеснили колючих собратьев и заблестели трепещущей на ветру зеленью. Дорога свернула вбок и выбежала на прозрачную опушку. Сотник долго вглядывался в горбины далекого окоема, принимая глазами отложенные в памяти заметы. Почесав лоб, потупился, обернулся к спутникам. - Ну, ребята, вроде как расходиться время приспело. Прошлые беды позади, впереди дорога к новым. Он грустно усмехнулся, заметил как Микишка вдруг растерялся, забегал глазами, не находя слов, зачем-то потер нос, ухо. В очередной раз подняв глаза на Сотника, тихо спросил: - И куда теперь? - Мне туда, - Извек махнул рукой за спину. - Тут уже недалече, денек-три и доеду. - М-м-м, - неопределенно протянул Алтын, кивнув. - А когда доделаешь? - Когда доделаю? А как доделаю, так обратно поеду, токмо другой дорожкой. Подлинней, потише, поспокойней через горки и долины. На обратном пути, коли жив, рисковать да торопиться никчему, да и некуда. Заеду только к одному знакомому за обещанным... и ближе к Киеву подамся. Микишка в смятении зарылся пальцами в буйные кудри. Позабыв о замершей рядом Дарьке, с отчаянной надеждой глянул на Сотника. - Слушай, а может меня в Киев возьмешь, глядишь и в княжьей дружине примут, а? Сотник улыбнулся. - Да я сам об этом думал. Такие молодцы нам к пользе. Только... - он глянул на мрачнеющую Дарьку и замялся. Микишка же наоборот, засиял как новая цареградская монета. Казалось, сейчас соскочит с Шайтана и примется от радости нарезать бегом вокруг Извека. - Уговорились! - звонко заключил он. Вот только Дарьку отвезу к родне в Городище. Сестра у меня там есть, Калиной кличут. Ведунья. Добрая - сил нет. У нее и пристрою, а сам прямиком к Киеву! - Гоже! Если доберешься раньше меня, спроси на княжьем дворе Эрзю, Мокшу или Ра... - Сотник осекся, вспомнив, что Рагдая не будет, поправился: Спросишь Эрзю или Мокшу. Любому из этих двоих скажешь, что я прислал. До времени устроят, а там и я объявлюсь. Микишка скучковал брови, прикрыл веки и медленно, почти по складам, повторил. - Эрзя и Мокша... Мокша и Эрзя. Когда снова открыл счастливые очи, Ворон уже стоял рядом, а Сотник протягивал руку. Алтын с готовностью растопорщил пятерню. Хлопнули, стиснули до хруста в пальцах, подержали, глядя друг другу в глаза, разняли. Извек провел тыльной стороной ладони по щеке нахмуренной девчонки, подмигнул. - Прощай, Дарья. И не грусти, ты веселая лучше. Да и не с чего грустить, жизнь впереди долгая и счастливая. Через годок-другой замуж тебя отдадим, а? - Сотник лукаво глянул на Микишку. - Найдем, что ли жениха? - Угу, - промычал враз посерьезневший Алтын. - Поищем, коли надо будет. В глазах Сотника запрыгали смешинки. Заметил, как зарделись Дарькины щечки, как замерла, будто перепелка, даже дышать перестала. Благо сидит впереди ополченца - тому не видать. - Вот и славно, ребятки, значится еще погуляем на свадебке, а пока... Он резко развернул Ворона и, не сказав больше ни слова, пустил с места в галоп. Гнал не оглядываясь, приподнявшись над седлом и пригнувшись к черной гриве. Две пары глаз следили за удаляющимся всадником, пока тот не превратился в точку с пыльным следом. Наконец и Шайтан, ведомый легким движением узды, тихо тронулся с места. Сидящие на его спине молчали. Ветер скоро высушил нечаянные слезы расставания и они, боясь нарушить хрупкую тишину, мечтали каждый о своем. Микишка уже топал сапогами по дубовым ступеням киевского детинца, уже сидел за столом княжеского пира, сжимал в руке кубок зелена вина, беседовал в одном ряду с лучшими воями: Эрзей, Мокшей, Извеком. Дарька же шла к капищу, рука об руку с суженым. Смотрела с ним в воду и видела рядом со своей отросшей косой буйные кудри...
