— Позвони на завод, — велел Ричер. — Вызови «скорую помощь». Позаботься об этом парне. Он выглядит паршиво.
Потом Ричер подошел к стойке бара, где на салфетке все еще стояла его бутылка, допил остатки пива, поставил бутылку на прежнее место и вышел из бара в ночь.
Он уселся в «шевроле» и минут десять потратил на поиски Никель-стрит. Дорожные указатели были маленькими и потускневшими, фары старой машины Воэн давали совсем немного света. Ричер обнаружил Железо, Хром, Ванадий и Молибден, а затем металлы исчезли, и он проехал несколько пронумерованных улиц, пока не нашел Сталь, Платину и Золото. Никель-стрит пересекала конец Золота. Всего шестнадцать домов — пятнадцать маленьких и один побольше.
Бармен сказал, что карманный судья Тармана живет в большом доме на Никель-стрит. Ричер притормозил у тротуара, прочитал имя Гарднер на почтовом ящике, вырулил на подъездную дорожку и заглушил двигатель. Вышел из машины и подошел к крыльцу. Он стоял перед домом средних размеров, который выглядел заметно лучше своих соседей. Однако не приходилось сомневаться, что Гарднер добился бы гораздо большего, если бы уехал из Диспейра и добрался до Верховного суда в округе Колумбия. Или стал судьей в любом другом городе штата Колорадо, или даже в ночном транспортном суде Денвера. Крыльцо просело почти до самого фундамента, краска на стенах облупилась и превратилась в пыль. Дерево высохло и потрескалось. На верхней ступени крыльца стояли две деревянные колонны, украшенные резными декоративными шарами, и оба шара были рассечены трещинами, словно по ним кто-то ударил топором.
Ричер нашел кнопку звонка и дважды нажал на нее костяшками пальцев, следуя старой привычке не оставлять лишний раз отпечатки. И стал ждать. Опыт подсказывал ему, что среднее время ожидания у дверей дома в небольшом городке вечером составляет около двадцати секунд. Супруги, сидящие перед телевизором, переглядываются и спрашивают друг у друга: «Кто бы это мог быть? В такое-то время?» Потом они некоторое время спорят, кто должен пойти к дверям. До девяти часов вечера это обычно делает жена. После девяти — муж.
Дверь открыла миссис Гарднер. То есть в данном случае жена, с промедлением в двадцать три секунды. Она походила на мужа: грузная, лет шестидесяти с лишним, совсем седая. Лишь количество волос и стиль одежды определяли пол. Ее волосы были уложены крупными завитками, которые получаются после применения больших горячих бигуди. На миссис Гарднер был свободный серый халат, доходящий до лодыжек. Ее лицо смутно белело за москитной сеткой.
