Тень Жар-птицы | страница 72



В классе было тихо, слышалось только чириканье воробьев за окнами и шум грузовиков. А ведь правда, мы об этом и не думали, сначала надо школу скинуть с плеч…

Костикова вышла к доске и, взмахнув рукой, заявила:

— Больше всего мы ответственны перед собой, мы же не просили нас рожать?! А на жалость бить все матери специалисты, это нечестный прием…

Как-то Варька мне рассказала, что в трудовом лагере кто-то из мальчишек стал дразнить девчонок, что они боятся холодной воды. И тогда Костикова заявила, что она будет купаться в любой воде круглый год. И сейчас купается в Москве-реке, на нее сначала бегали смотреть, а потом привыкли, хотя врачи и родители долго с ней воевали. Она бредит Севером, она мечтает стать полярницей, решила себя закаливать.

— Героини гражданской войны не думали о родителях, и мы ими восхищаемся. Мол, время было такое. А почему на время надо ссылаться, а не на характеры?

Она с презрением на всех смотрела, нас она уже давно за людей не считала. По ее мнению, от нас ничего хорошего ждать не приходится, мы не могли оторваться от материнских юбок.

И тут Ланщиков поднял руку.

— Прошу прошения, но во все времена за эмансипацию воевали те женщины, которые были лишены женской привлекательности.

Костикова сделала шаг к парте Ланщикова, казалось, она его схватит за шиворот:

— Помнишь «Цемент» Гладкова?

Мне стало смешно, эту книгу у нас читало человека три, и уж не Ланщиков, конечно.

— Даша любила мужа, но порвала с ним, она не хотела быть рабыней, а ведь красотой ее судьба не обделила, не то, что меня…

Она обвела нас глазами.

— Может, я урод, может, сумасшедшая, но я не могу иначе… Не могу жить по чужой указке, даже маминой. Не могу соваться в любой институт, лишь бы попасть… Не могу пойти в сберкассу ученицей бухгалтера, или в техникум с высокой стипендией… Я не для того родилась, понятно!

Голос ее взметнулся до крика, и тут же прозвучало заключение Саши Пушкина.

— Гены!

Даже Оса на него покосилась, а он продолжил медленно:

— Мы мало знаем о своих предках… Еще хуже генетику… А вдруг у Костиковой в роду были путешественники, бродяги, моряки?

Костикова покраснела, поморгала и сказала:

— Ой верно! Мой дед был с Севера, и прадед, он себя помором называл…

И тогда Чагова постучала пальцами по листкам:

— Я поняла одно. Если родители без тебя могут жить, если в доме нет маленьких, можно уехать, посылать им деньги, жить своими интересами. А если ты можешь помочь, нельзя никого бросать, нечестно быть эгоисткой. Потом себе не простишь…