Я боюсь дружбы Митьки с ним, Ланщиков всегда вывернется, а расхлебывать заставит Митьку…
Нет, все же есть справедливость на свете! Почти три месяца в нашем классе по литературе были одни тройки и четверки. Оса свирепствовала. Четверки были только у Костровой, Чернышевой да Саши Пушкина. А теперь «лед тронулся, господа присяжные заседатели!». И первую пятерочку заработал я, правда, тяжким трудом. Сделал доклад, всю неделю сидел, мать даже температуру мне хотела мерить. Обложился книгами, как каторжник, но решил — жив не буду, а докажу, чего стою, а то она меня совсем за дурака держит.
Я сначала весь доклад написал, а потом наизусть выучил, вот никаких слов-паразитов и не оказалось. Ну выступал я после Петрякова, тот мямлил так, будто у него полный рот тянучек. Отбарабанил я свой доклад, а Оса спрашивает класс:
— Что поставить за доклад Барсова?
— «Пять»! — неуверенно кашлянула Ветрова.
— Не смешно, — хихикнул Ланщиков. — У него столько двоек.
И тогда Оса сказала, что у нее не существует постоянной отметки, к которой человек приговорен пожизненно, она ставит то, что человек заслужил в данный момент. И она верит, что бывают ситуации, когда человек усилием воли, вспышкой таланта способен взять высоту, о которой в обычной ситуации и мечтать не может.
— Сегодня Барсов отвечал великолепно. Я даже палец закусил от напряжения.
— Я ставлю ему «пять»…
В ее голосе звучало какое-то продолжение, я невольно приподнялся.
— А что вы ему в полугодии поставите? — спросил Ланщиков.
Для него чужой успех как ожог.
— Поскольку Барсов прочел все тексты, даже дополнительную литературу… — Оса, наверное, нарочно говорила медленно, чтобы меня подольше помучить, — и поскольку в своем докладе Барсов затронул все проблемы, которые мы разбирали, он таким образом исправил свои двойки…
— Правильно! — крикнула Антошка. — Он лучше всех отвечал.
— В общем, я ставлю Барсову пятерку за первое полугодие.
— Ура! — завопил Митька, подбросил в воздух учебник и нечаянно треснул им по макушке Глинскую. Но она даже ресницей не моргнула. С тех пор как он ее кроликов выпустил, она его в упор не замечала…
Дома я попробовал рассказать матери о своей победе. Что ни говори, а приятно! Но она слушала меня вполуха, она литературу за предмет не считает. Только спросила:
— Она у вас молодая или старая?
— Кто?
— Ну, учительница эта новая.
— Не знаю.
— Такая дубина вымахала… — засмеялась мать. Ну а какие приметы возраста у женщин? Седина? Ее у Осы нет, хотя волосы, кажется, не красит. Походка? Дед Мороз ходит тяжело, переваливаясь из стороны в сторону. А Оса быстрее Ветровой по коридору проносится. Толщина? Так сзади ее можно за девчонку признать, у нас в классе есть помощнее, Рябцева сядет за парту, треск идет. Только она как-то сказала, что школу во время войны кончила, значит, постарше матери, а смеется, как Антошка.
