Пожилая дама поднесла ей к носу флакон с солями и заметила:
— Ипполиту Федоровичу было бы теперь тридцать лет…
— Ах, да… тридцать… И какой славный молодой человек!..
Опять нюхание солей.
— А вы по-славянски читать умеете?
— Умею.
— Ну и хорошо. Вы мне понравились, молодой человек. Как вас зовут?
— Петром Антоновичем.
— А ваша фамилия?
— Брызгунов.
Мне показалось, что она поморщилась, когда я сказал свою фамилию. Действительно, моя фамилия была какая-то странная; мне она самому не нравилась… «Брызгунов»… Очень уж как-то звучит скверно.
— Я вас буду, молодой человек, звать Пьером… Вы позволите?
И, не дождавшись ответа, старуха обратилась к пожилой даме:
— Кто у нас Пьер был?.. Ах, я опять забыла… напомните мне, Марья Васильевна.
— Пьер?.. Да племянник ваш, княгиня, Пьер…
— Вот вспомнила! — с неудовольствием перебила старуха. — Нашли кого вспомнить!.. Я его в дом не пускаю, а она… Вы нарочно, кажется, хотите меня раздражать… Кто же у нас Пьер, ну?..
— Крестник ваш, княгиня…
Старуха замотала капризно головой.
— Еще Пьер Ленский, сын Антонины Алексеевны.
Старуха заморгала глазками. Марья Васильевна в смущении снова поднесла флакон с солями.
— Ах, вы меня совсем не жалеете… Каких это вы все Пьеров вспоминаете?..
Она озабоченно стала припоминать, и вдруг лицо ее оживилось.
— Ну, вот вы не могли вспомнить, а я вспомнила. Помните, у покойного мужа комнатный мальчик был… славный такой… мы его Пьером звали…
Через минуту старуха забыла уже Пьера и, обратившись ко мне, заметила:
— Я вас беру, молодой человек, к себе чтецом. О времени и об условиях с вами переговорит Марья Васильевна… Я вас не обижу…
Она кивнула головой. Я поклонился и вышел из комнаты. Вслед за мной вышла и Марья Васильевна. Условия были следующие: приходить читать от семи до девяти часов вечера, за это предлагалось тридцать рублей.
Я согласился. О подробностях Марья Васильевна обещала поговорить впоследствии.
— Вы понравились княгине, — проговорила эта женщина, ласково взглядывая на меня. — Постарайтесь же оправдать ее доверие. Завтра приходите в половине седьмого.
Когда я уходил, в комнате раздался шелест. Я обернулся и мельком увидел красивую молодую девушку, выглядывавшую из дверей.
Я был на пороге, когда до меня донесся ее голос:
— Неужели он согласился?
— Да! — тихо отвечала Марья Васильевна.
В голосе девушки было столько изумления, что я обернулся, но ее уже не было в комнате.
Старый лакей проводил меня до прихожей и взглянул на меня с удивлением.
