Отец сам затопил в гостиной, там и сидел. Сидел и читал журнал. Значит, смог достать его из почтового ящика, даже смог потом развести огонь. Он сидел в своей отвратительной грязной вязаной кофте с дыркой на локте. И небритый. Видимо, он вовсе больше не брился. Неровная седая щетина на щеках, темные волоски, торчащие из носа и ушей. До него вдруг дошло, что отцу сейчас примерно столько же, сколько было дедушке Таллаку, когда он умер, а дедушку он запомнил молодым и жизнерадостным по сравнению с вечным отцовским жалким видом. Был бы жив дедушка, с его веселым нравом и решительностью в каждом движении, как было бы спокойно. Он бы вслух сказал то, о чем Тур только думает, что мать скоро снова встанет на ноги, она ведь сильная.
Таллак… Неожиданно он почувствовал тоску, но тут же унял ее. Почему он затосковал по нему сейчас, через столько лет? Таллак был в прошлом, ушел с предыдущим поколением. Но все равно воспоминания о нем были очень сильны. Не только о самом человеке, но о настроении, которое он создавал вокруг, об оптимизме и неистребимой вере, что все будет хорошо, только потому, что он так хотел, от всего сердца. Тур представил себе его за кухонным столом, как он изучает небо с утра, пока кусочек сахара тает в лужице кофе на блюдце, брови подергиваются, долгий глоток, когда сахар наконец потеряет форму и «дозреет», как говорил дедушка.
Термометр показывал минус два, значит, снег не растает. Возможно, придется его расчищать ежедневно, неделями напролет, ему захотелось послушать точный прогноз. Припарковав «вольво», он решил сначала выпить кофе, а потом почитать сельскохозяйственный журнал. Единственная роскошь, на которую расщедрилась мать, даже на местную газету они не подписывались и не покупали других газет, не говоря уж о журналах. Крестьянский журнал приходил раз в неделю и стоил денег. Но они ведь состояли в Крестьянской Гильдии, и даже мать понимала, что надо ориентироваться в сельскохозяйственной политике, и местного циркуляра недостаточно. Нет, конечно, надо разбираться в переговорах с ВТО, в дебатах о Евросоюзе и ценах на мясо. Кроме того, было любопытно почитать о крестьянах, ведущих хозяйство по-другому, разводящих других животных, про эксперименты со страусами, ламами и кобыльим молоком. Он зашел в гостиную. Отец сидел неподвижно с журналом в руках, взгляда не поднял.
— Это мой, — сказал Тур и дернул журнал к себе. Отец опустил руки на колени и отвернулся.
