Александра Федоровна: последняя русская императрица | страница 3
По вечерам от своих повседневных трудов сюда приходили эти новые обездоленные, которые с большим презрением относились к своей нищете. Полковник Ромашов, этот старый вояка, не утративший своего высокого морального духа, обычно садился в удобное кресло и курил иностранные сигареты, а голубоватый дымок от них, колечками поднимаясь вверх, наполнял заставленную комнатку. Этот старый царский солдат теперь жил своим ручным трудом: из ценных пород древесины он делал портсигары, которые украшал инкрустацией на мотивы старой России или заказываемыми ему инициалами. Мой отец с матерью старались не давать ему сидеть без работы, — ее у него всегда было много. Я частенько подходила к нему. Он говорил по-французски с ужасным акцентом, несколько хриплым голосом, но все, что он мне говорил, наполняло меня очарованием.
Он часто предавался воспоминаниям, рассказывал нам о днях, проведенных в Ливадийском дворце, когда императорская семья обычно проводила свой отпуск в октябре на Черном море, которое там казалось таким же фиолетовым, как и окружающие горы. Кроме своих прямых обязанностей, он выполнял еще одну, — присматривал за окружением цесаревича.
Когда я смотрела на него, на его честное, закаленное лицо воина, перехватывала его волевой взгляд блестящих глаз, то невольно еще и еще раз задавала себе вопрос, — как царь с такими вот людьми в его стране смог все же стать жертвой какой-то банды мятежников?
Моя тетка суетилась, наливала гостям чай, угощала их бутербродами, предлагала на тарелочках сладости.
Вот вошла княжна Баратова. Какой-то молодой человек с каштановой шевелюрой, с голубыми глазами, довольно бледный, и эта бледность придавала ему какой-то болезненный вид, видимо, сопровождал эту очаровательную женщину с черными как смоль волосами, а смуглый цвет ее лица делал ее похожей на цыганку.
— Ольга, не захватили ли вы свою гитару?
Княжна посмотрела на него с недоброй улыбкой.
— Для чего вы, Александр, спрашиваете меня об этом. Вы же отлично знаете, что гитара — это мое ружье… с ним я разоружаю всех…
Варя Смирнова, разодетая, как некогда, молодая женщина, с пышными кружевами на корсаже платья, с камеей на груди, ожерельями на красивой шее, на руках браслеты, на пальцах кольца, — умоляющим тоном обратилась к ней:
— Спойте же нам «Очи черные», Ольга!
Княжна сделала недовольную мину.
— Постоянно эти «Очи черные». К несчастью, я вам не Пола Негри.[1]
Она отхлебнула из чашки чая, уставилась на своего молодого сопровождающего.