4. В конце концов есть ответ на каждый жизненный и важный вопрос. И ответ этот в глубине своей: Бог есть Бог. Дальнейшее вопрошанис невозможно. А Промысл — значит всегда остается путь, значит меня всегда — и отовсюду — ждут. Это не заранее начертанный путь, а такой, который каждый раз заново силою Божиею возникает под ногами у человека, все время заново при каждом его шаге. Любовь богА неизменна, и «свобода ноли всегда в силе — и где же место отчаянию?» — св. Григорий Палама.
ВОПРОСЫ
Прочитайте библейскую книгу Иова. Почему неправы собеседникиИова?
«Се стою у двери и стучу, и к отворящему Мне войду и вечерять с ним буду». Поясните эти слова Христа из Откровения.
Прочитайте сказку К. С. Льюиса «Конь и его мальчик» (из цикла «Хроники Нарнии»). Приведите ключевые слова о познании Промысла.
Позиция 31. СООТНОШЕНИЕ БОЖЕСТВЕННОГО ПРЕДВЕДЕНИЯ И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СВОБОДЫ
1. Если Бог знает все, в том числе и итог моей жизни — есть ли место для моей свободы? Есть знание-видение. Я видел, как некто совершил преступление. Но требует ли мое видение того, чтобы этот поступок был необходимым?
2. У Бога нет пред-видения, есть просто видение. «Его Вечность опрозрачнивает время» (о. С. Булгаков). Поскольку Он — вне времени, время для него прозрачно во всех своих местах — ив том, что для нас сейчас представляется прошлым, и в том, что (для нас) станет будущим. Однажды все в мире станет «прошлым». Из той точки все — видно и все — ясно. И в той точке также находится Божественное видение. Бог вездесущ не только в пространстве, но и во времени. «Поскольку Бог есть существо вневременное, для Его видения не имеет значения, принадлежат ли познаваемые им события к прошлому, настоящему или будущему: Божественное видение есть видение в вечном настоящем», — Августин.
3. Если нечто произошло — это не значит, что не могло быть иначе. Есть причинение через свободу: моя свобода может быть причиной некоего происшествия. Для античности немыслим мир ненеобходимых явлений; для христианства свобода хоть и внемирного происхождения, но действует в мире, разрушая его автоматичность и самозамкнутость.
4. Итак, на вопрос античных софистов — «Если Бог всемогущ, то может ли Он сотворить такой камень, который был бы не в силах поднять?» — христианство отвечает: Может. И Он уже сотворил такой камень. Это — человек. Бог может все, но Он не может спасти человека без его свободы, без его желания. Бог любовно ограничивает Свое всемогущество перед тайной нашей Богообразной свободы.
