Православная философия и богословие | страница 19
2. «Единственное и исключительно оригинальное творчество новоевропейского материализма заключается именно в мифе о вселенском мертвом Левиафане. Ведь это же подлинное чудо — появление вещей из материи. Вселенское дохлое чудище… Вы живете холодным блудом оцепеневшего мирового пространства и изувечиваете себя в построенной вами самими черной тюрьме нигилистического естествознания. Заботится ли солнце о земле? Ни из чего нс видно: оно «притягивает прямо пропорционально массе и обратно пропорционально квадратам расстояний», — А. Ф. Лосев. В таком мире нет места для категорий личности и жизни. Всюду — лишь «что» и нет никакого «Кто». В любом мировоззрении, которое не говорит о Боге, подарившем человеку свободу — свобода оказывается всего лишь переодетой («осознанной») необходимостью, и антирелигиозная мысль должна в конце концов прийти к отрицанию того, что Ленин назвал «вздорной побасенкой о свободе воли». Такое уже было в истории человечества — так мыслила мир античность, но именно потому все величие античной культуры, нс умевшей выговорить слово «личность», должно было уступить рыбакам из Галилеи, наученным это делать.
ВОПРОСЫ
Приведите примеры понимания свободы в марксистской литературе.
Есть ли разница в словах «свобода есть познанная необходимость», если эту формулу употребляют и Спиноза, и Энгельс? Один ли и тот же смысл вкладывают в слово «необходимость» богослов и натурфилософ? То же ли самое «долг» и «закон природы»?
Если мир целостен и самозамкнут — есть ли в нем место для человеческой свободы?
Позиция 24. РАЗЛИЧИЕ ПРОМЫСЛА И РОКА
1. С самого начала своего существования Церковь вступила п полемику с идеей рока, которой христианство противопоставило идею Промысла. «Идея рока, не знающего пощады ни к людям, ни к богам, стремящегося растворить каждую человеческую жизнь во всеобщем бытии мироздания, пронизывает мировоззрение эллинов и греческую трагедию. Римский фатум столь же всеохватывающ, могуществен и безразличен к человеку, как универсалистская римская государственность», — В. И. Уколова. «Вот что было бы Промыслом: «Если бы я мог быть уверен в том, что я, своей живой личностью, включен в такой порядок, который меня не принуждает, как естественный закон природы принуждает атом, и не нуждается во мне, как завод нуждается в рабочем, но целеустремлен на меня. «Промысл» означает, что во всем, что происходит, не слепота, а зрение, и предмет этого зрения — я. Вся вера со всей своей смелостью стоит за идеей промысла. Мир становится живым. Согласно промыслу мир, со всеми его естественными явлениями и закономерностями, не замкнут в себе, но подчинен силе, над ним стоящей, чья любовь следует за любимым существом в его развитии, в его судьбе, в его вечно новых личных действиях и решениях. Нет-нет и отучается так, что она сводит к одному мгновению весь мир со всем его настоящим и прошедшим, со всем бытием и развитием, и поворачивает в сторону чада Божия. Так мир обновляется каждое мгновение. Каждое мгновение выплывает из вечности Божией любви и вобрало в себя все бытие и все развитие ради чада Божия. Что происходит — то приходит ко мне от Бога, от Его любви. Это — призыв ко мне. Это требование ко мне. В этом я должен жить, действовать, расти и стать тем, чем я должен быть по воле Божией. И вновь и вновь мир должен получать свое завершение, становясь тем, чем он может стать только через человека, то есть нет, через меня», — Р. Гуардини.