Г. И. Янаев постоянно выходил в другую комнату, с кем-то соединялся по телефону, кого-то принимал. Все были заняты, и спрашивать о предстоящих задачах было бессмысленно. У меня в приемной было также много народу, все время кто-то звонил. Собрал заведующих отделами аппарата и сказал, что надо работать так, как работали прежде.
По радио и телевидению передавалась какая-то печальная музыка. Я перебирал на столе горы бумаг, копии своих статей, писем, горбачевских речей, до которых у меня никак не доходили руки, чтобы сбросить их для уничтожения, направлял что-то в архив. Никто, видимо, кроме Крючкова, толком не знал, что происходит, а соединиться с ним было невозможно. Скоро я уехал в больницу. Наступали самые драматические минуты в деятельности ГКЧП, нашей страны. Характер передач на телевидении начинает меняться.
Узнаю, что Горбачев прерывает свой отпуск и возвращается из Фороса. «Освобождать» его летали Язов, Крючков, Лукьянов, Бакланов, Ивашко, затем российская делегация. Разыгрывается спектакль спасения президента. Сейчас у него роль обиженного узника. Выглядит он растерзанным, в какой-то затрапезной кофте, возможно, с чужого плеча, и я невольно думаю: уж не держали ли его в подвалах форосской виллы? И если он хотел выглядеть обиженным, то ему это удалось с блеском. А вот популярность, как скоро выяснилось, поднять ему оказалось не по силам. Видимо, генсек, его домочадцы несколько переиграли роли. Много неестественного было в его словах, фантастических рассказах всех членов дома Горбачевых, перепуганного бытописателя, следовавшего за семьей генсека даже в отпуск.
По ночам тайно готовилось послание из заточения Горбачева мировому сообществу. Одним из почтовых голубей должна была стать девушка-референт, которая для надежности, видимо, по совету многоопытной Раисы Максимовны время от времени перепрятывала составленный документ из одного сокровенного места в другое, еще более сокровенное, чтобы сбить с толку чекистов, возможно прознавших о страшной тайне хранения послания. Имелся и запасной вариант доставки тайного послания человеком-амфибией, способным проплыть до Ялты или Одессы и вручить его верным людям.
Только благодаря конспиративным мероприятиям народы мира и американский президент узнали о невиновности Горбачева в подготовке «заговора». Но, как стало скоро очевидно, не очень в это поверили.
Утром опять минимум информации по телевидению и отключенный телефон. Я понял, что час настал. Еще сутки отделяли меня от «Матросской тишины». Еще день и длинная предосенняя ночь.
