В бытность мою конокрадом
Я расскажу о том, как человек становится конокрадом, но, если другие события будут проситься мне на язык, я не стану им мешать.
Десяти лет от роду я сторговал первую лошадь для небольшого хозяйства отца. Эго было моим испытанием на подручного у барышника, и оно вошло в устные предания нашей семьи.
Купленная лошадь прибыла из далеких краев с Тракененского конного завода в тогдашней Восточной Пруссии, следовательно, была племенной. На бедре у нее было выжжено тавро: стилизованная лопатка лосиного рога. Другой такой лошади на нашем дворе не бывало.
Рыжую золотистую кобылу я обнаружил у одного крестьянина-бедняка в соседней деревне, а к нему она попала от разорившегося помещика.
Лошадь числилась «имуществом несостоятельного должника» и поэтому стоила очень дешево, но своему новому владельцу она не подходила, так как была слишком слаба, чтобы работать в упряжке, он решил ее продать, но, разумеется, повыгоднее и запросил пятьсот марок.
Цена превышала наши возможности, но я умолил отца не упускать случая и купить хорошую лошадь, и отец согласился, но при условии, чтоб лошадь обошлась не дороже трехсот марок.
Не знаю, захотел ли худосочный владелец лошади посмеяться надо мной или на него произвела впечатление ловкость барышника, уже усвоенная мною, так или иначе он уступил, но его цена — триста семьдесят пять марок — застопорила дело.
Я помчался домой за помощью к деду, поступив в этом случае, думается мне, точно так, как поступают дипломаты, занимаясь большой политикой: в разгар переговоров они летят домой, чтобы получить указания о возможности компромиссов.
Дедушка согласился добавить семьдесят пять марок и пошел с нами в соседнюю деревню. Но колченогий крестьянин заявил, что он пошутил, за такую цену не отдают лошадей даже живодерам. Я поглядел на него из самой глубины моего детского разочарования, и, видно, он почувствовал, что очутился один на один с совестью всего мира.
Тракененская кобыла перешла к нам, она была очень смирной. Человек определяет этим прилагательным и в себе и в лошади одно и то же качество: смирение. Но чтобы разница между лошадью и человеком не стерлась окончательно, лошадь всегда остается смирной и никогда не становится смиренной. Это маленькое «ен» человек прибавляет себе на всякий случай, но, несмотря на это едва заметное различие, видно, что некогда лошадь и человек были очень близки и лошадь служила человеку сразу и кормилицей и ракетой.
