Валун лежит в придорожной канаве, а рядом несут почетный караул два голых вишневых деревца. Корни скатывает трос и обходит вокруг валуна.
— Памятник! — бормочет он про себя, теперь ему уже не нужен собеседник.
Он возвращается на поле боя, забрасывает землею окоп, и все же на поле остается впадина, зловещая впадина. Валун оставил ее в отместку. Осенью во впадине скопится дождевая вода, и все посаженное тут вымерзнет.
Корни решает завтра привезти сюда побольше матери-земли и засыпать впадину. Скомканной рубашкой вытирает он уже высыхающий пот на груди и на спине, потом надевает рубашку и снова принимается за работу, а мысли его уже опять вьются над ковбойской шляпой: только ты один и мог такое выкинуть! В газете же он читал, что говорить о себе одном нежелательно, во всяком случае в литературе. А почему, собственно? Он думает о рычаге, о наклонной плоскости, о быке, слоне и лошади, с помощью которых человек, с тех пор как он существует, пытается приумножить свои силы. А в наше время он приумножает их с помощью машин, и конца этому не видно.
Теперь Корни уже снова думает о деде, о том, какую бы мину он состроил, скажи ему внук: твое «чертово огнище», дед, валяется в придорожной канаве.
Солнце заходит. Жаворонки спустились на землю. Только самолеты, урча, проносятся в воздухе, красными и зелеными огоньками подмигивая полю, где в борозды ложится свет тракторных фар. Книга в комнатушке тракториста ощущает вложенную в нее закладку — клочок оберточной бумаги — как некое инородное тело.
Отныне машины частенько останавливаются на обочине возле валуна Вернера Корни, а девушки даже взбираются на него, чтобы почувствовать дыхание доисторических времен.
«Редкостная находка. В наших широтах обнаружен валун эпохи второго ледникового периода», — сообщают краеведы в районной газете, и это сообщение перепечатывает центральная газета под рубрикой «Новости со всего света».
Но для нас с вами значение имеет лишь заголовок «Редкостная находка».
