Майрон вернулся с маленьким блестящим серебристым подносом в руках. На подносе блестел крошечный шейкер, рядом — бокал для мартини. Майрон наполнил бокал — в жидкости замерцали пластинки льда. На дне бокала покоилась маслина. Приятный сюрприз. Шмидт тут же заметил Майрону, что это самый холодный и вкусный мартини, который ему приходилось пробовать в гостях.
Тогда выпейте еще, что осталось в шейкере. До обеда есть время.
Да, время. Этот обед продлится никак не меньше двух с половиной часов, а то и все три. Если взять такси прямо до автобуса — и, наверное, так и будет, поскольку Шарлотта не проявила никакого желания пообщаться после обеда, — он успеет на семичасовой рейс. И вечером съест гамбургер и выпьет сколько захочет мартини в «О'Генри». Поздно в кровать, поздно вставать. Для старика-пенсионера тут нет ничего дурного. Купол из прозрачного хрусталя — как тонкий винный бокал, который то сожмешь в пальцах, то отпустишь, то сожмешь, то отпустишь, — опустился на Шмидта, отделив его от остальных, установив между ним и остальными достаточную, но не вызывающую дистанцию. Купол не разбился и когда он сел за стол между Ренатой и бабушкой Лией.
Последнюю, к eго радости целиком захватил разговор с внуком Сетом. Шмидт верно угадал — парень тоже из Вашингтона, и, судя по всему, проводит в бабушкином доме немало времени. Может, он остается следить за домом, когда старики уезжают, а может, постоянно живет у них на заднем дворе? В данный момент у Шмидта не было ни времени, ни желания выяснять это. Он почувствовал на себе взгляд Ренаты и улыбнулся ей в ответ через хрустальную стенку.
Похоже, я слегка захмелел, сказал он. У вашего мужа такой крепкий мартини. Я приду в себя, лишь только отведаю вашей индейки.
Она улыбнулась в ответ.
Да, он у него убийственный. Он держит джин в морозилке, а вермут в холодильнике. Лед в таком питье почти не тает. Ну и, кроме того, я думаю, вы волнуетесь.
Теперь уже нет, но волновался. Очень волновался. Даже не могу припомнить, когда меня последний раз приглашали на обед, где я никого не знаю. Может, и никогда.
Тут она рассмеялась.
Ну уж Шарлотту с Джоном вы знаете. Джон проводит у вас столько времени, что в этом доме стал уже чужаком.
Знаю ли? Понимаете, я сомневаюсь, что знаком хоть немножко с этой их ипостасью. Не представляю, как с ними себя вести. Наверное, мне нужно кого-нибудь попросить, чтобы меня им представили. Вы не могли бы?
Так грустно, что мамы Шарлотты с нами нет. Мне кажется, женщины инстинктивно видят правильную линию поведения в таких ситуациях. Она бы во всем разобралась. Ужасно, что вам пришлось одновременно переживать такое огромное горе и эту важную перемену в жизни дочери.
