Триста лет назад, во время войны или мира, в калейдоскопе перекрещивающихся рас, народов, классов кто-то овладел кем-то — по обоюдному согласию ли, насильно ли, в минуту вожделенья ли, любовного упоения ли, обманул ли, соблазнил ли, — никто не знает кто, когда, как, но Бог записал это в книге судеб, и антрополог уже гадает по форме его черепа или цвету волос.
Иной раз впечатлительный ребенок выдумывает, что он — подкидыш, чужой в родительском доме. Так и есть: тот, чей образ он повторил, век тому назад умер.
Ребенок — папирус, убористо заполненный мелкими иероглифами, ты сумеешь прочесть лишь часть их, некоторые же тебе удастся стереть либо вычеркнуть и наполнить своим содержанием.
Страшный закон. Нет, прекрасный. В каждом твоем ребенке он кует первое звено в бессмертной цепи поколений. Ищи спящей частицы себя в этом твоем чужом ребенке. Может, ты и найдешь ее, даже, может, сумеешь развить.
Ребенок и бесконечность.
Ребенок и вечность.
Ребенок — пылинка в пространстве.
Ребенок — мгновенье во времени.
Ты говоришь:
— Он должен… Я хочу, чтоб он…
И ищешь примера, которому он должен быть подобен, моделируешь жизнь, достойную его.
Ну и что ж, что вокруг — посредственность и обыденность. Ну и что ж, что вокруг — серость.
Люди хлопочут, копошатся, суетятся, — мелкие заботы, ничтожные стремления, пошлые цели…
Обманутые надежды, иссушающая печаль, вечная тоска…
Несправедливость торжествует.
Холодеешь от ледяного равнодушия, от лицемерия перехватывает дыхание.
Оснащенные иглами и когтями нападают, тихие уходят в себя.
И ведь не только страдают люди, но и мараются…
Каким ему быть?
Борцом или тружеником, вождем или рядовым? А может, пусть будет просто счастливым?
Где счастье, в чем оно? Знаешь ли ты дорогу к нему? И существуют ли те, кто знает?
Справишься ли ты с этим? Можно ли все предвидеть, ото всего защитить?
Твой мотылек над бурлящим потоком жизни. Как придать ему твердости, а не снижать полета, как укрепить его крылья, а не подрезать их?
Собственным примером, помощью, советом, словом?
А если он их отвергнет?
Через 15 лет он будет смотреть в будущее, ты — оглядываться в прошлое.
В тебе — воспоминания и опыт, в нем — непостоянство и дерзкая надежда. Ты колеблешься — он ждет и верит, ты опасаешься — ему все нипочем.
Молодость, если она не насмехается, не отталкивается, не презирает, всегда стремится исправить ошибки прошлого.
Так должно быть.
И все же… Пусть ищет, только бы не заблудился, пусть штурмует вершины, только бы не расшибся, пусть корчует, только бы не поранился, пусть воюет, только осторожно-осторожно…
