— Дом свиданий? — спросил я у Марты.
— Дом любви, — ответила она. — Ты бывал уже на Бали в таком?
— Нет. Ты первая показала мне дом любви.
— Значит, такова моя карма: открыть для тебя Бали. Полностью познакомить с ним.
Она прильнула ко мне, и мы снова целовались, а когда пол стал уходить из-под ног, упали на кровать — обессиленные и распаленные одновременно.
— Возьми ее. — Марта вложила мне в руку свою косичку. — Это для тебя. Это старый обычай в нашем баньяре. Когда женщина хочет сделать что-то важное, она коротко стрижется. Оставляет только эту косичку. Держи меня за нее, пока твои руки не разожмутся.
Грудь ее была высокой и бедра сильными, а когда я придавливал ее к розовому шелку, она извивалась, словно хотела выскользнуть из-под меня, хотела, но не могла. И она позволяла делать с собой те вещи, о которых я даже не смел просить ее, и сама подсказывала то, чего я не знал и не умел. Вместе со мной она срывалась в крик или делала это не дожидаясь меня, зажмурившись и цепляясь за мои плечи острыми алыми ногтями, царапая мою грудь сверкавшим даже в темноте сапфиром ее колечка. А потом, открыв глаза, внимательно смотрела на меня, всем телом прислушиваясь к тому, что я делаю с ней.
И она пахла. О, как она пахла женщиной!
— Госпожа Маде Десак Масан, — выдохнул я, когда силы наши иссякли и невидимый, но столь реальный кундалини перестал стягивать наши тела в одно целое.
— Господин Иванов, — тихо ответила она.
— Я хотел тебя. С той первой встречи…
— Я поняла это сразу. Женщины всегда это понимают.
— Я благодарен тебе.
— И я тебе благодарна. Ты нежен и силен. Силен как бык.
— Это все утка по-балийски.
— Не слушай всякие глупости. Это в твоей природе. Природы смущаться не нужно.
— Я плохой ухажер.
— У тебя другая культура. Другие обычаи. Тебе еще многое предстоит узнать о Бали. Но я чувствовала твою страсть. Она разогревала меня при каждой встрече. И сейчас мне было очень-очень хорошо… Только борода кололась.
Некоторое время мы молчали.
— Ты моя, — тихо произнес я.
В ответ Марта повернулась ко мне и нежно провела пальцами по лицу, по груди, погладила ложбинку под шеей, уткнувшись в которую стонала еще четверть часа назад.
— Господин Иванов, я не ваша. И ты не мой.
— Конечно, ты свободна, ты решаешь сама…
— За нас решают боги. И наша карма. Мы отдали друг другу то, что должны были отдать. Я почувствовала твою силу. А ты получил Бали: землю, которую жаждал, договор, который тебя устроил, женщину, которую желал. Это называется инициация, — я правильно говорю это слово?
