Так оно и было в действительности. Жизнь Штернберга была трудной и удивительной. Он собирался стать юристом, но судьба распорядилась иначе: Штернберг вошел в историю науки как крупнейший отечественный этнограф. Студентом он участвовал в народовольческом движении в Одессе. Был арестован, сослан на Сахалин. Там он не поладил с администрацией и был отправлен в еще более суровую ссылку на самый отдаленный пост Виахту. Шесть лет прожил среди гиляков, составлявших местное население, овладел гиляцким
языком, узнал быт и нравы этого народа, глубоко изучил фольклор.
Деятельность Штернберга не осталась незамеченной. В октябре 1892 года в московских «Русских ведомостях» в отчете о заседании Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете сообщалось об изучении Штернбергом на Сахалине общественного устройства гиляков. Это сообщение стало известно Ф. Энгельсу и заинтересовало его. Пользуясь данными «Отчета», Энгельс написал статью и опубликовал ее в журнале «Нейе цайт». Статья эта дополнила затем книгу Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Мог ли думать Штернберг, когда впервые познакомился в одесской тюрьме с произведением Энгельса, что и он внесет свой скромный вклад в этот замечательный труд!
Революционная деятельность привела Штернберга к этнографии. Путь от ссыльного народовольца до старшего этнографа Музея антропологии и этнографии в Петербурге растянулся на долгие годы. К тому времени, когда Невский стал студентом-восточником, Штернберг был уже признанным ученым, вокруг которого группировалась молодежь. В музее он систематически читал курсы лекций по этнографии. Вот как это началось, рассказывает Н. И. Гаген-Торн в своей книге о Штернберге4.
«День посещения музея. Штернберг заметил у витрины группу молодежи, о чем-то спорившую. Подумал: „О чем это они? Демократическая, прогрессивная молодежь…" Подошел.
— О чем вы спорите, господа? Может быть, я могу быть полезен? Я охотно дам разъяснения.
— Мои коллеги не соглашаются, что в музее следует провести урок для пятых и шестых классов по географии и истории, — сказал, тряхнув русым чубом, молодой человек в потертом пиджаке и вышитой косоворотке.
— Для географии достаточный иллюстративный материал имеется в туманных картинах, они нагляднее
4 Н. И. Гаген-Торн. Лев Яковлевич Штернберг. М., 1975. Далее цитируем по этому изданию.
отдельных вещей, — сердито ответила тоненькая девушка в очках, — а для истории тут мало поучительного. Для урока истории больше подходит Эрмитаж. Там ученики получат наглядное представление о культуре Греции и Рима. Зачем им смотреть на дикарей? Чтобы развивать фантастику в духе Фенимора Купера? Несерьезно!
