Сын. Для воды мне это понятно. А вот как это обстоит в случае радуги, я объяснить не смог бы.
Отец. Сегодня беседу мы начали с цветов радуги и с разговора о механистах. Ты уже знаешь, что свет — это колебания, которые свершаются в электромагнитном поле с определенной частотой. Чем чаще происходят эти колебания, тем короче у них волна. Если волна очень короткая, мы ее не видим. Так это есть у волн ультрафиолетовых лучей. Теперь начнем мысленно увеличивать длину волны или, что то же самое, уменьшать число колебаний в единицу времени. С определенного момента этих количественных изменений в частоте колебаний и в длине волны света мы попадаем в полосу видимого нам спектра этих колебаний, а именно в область фиолетовых лучей. Следовательно, количество здесь перейдет в качество, то есть вызовет переход из области ультрафиолетовых лучей в область фиолетовых, из области невидимых лучей в область видимых. Смотри, по земле ползет муравей. Для него нет этого перехода, потому что он «видит» химические или ультрафиолетовые лучи, «видит» в смысле различает, обнаруживает их своими органами чувств. А человек — нет. Поэтому, когда длина волны начинает увеличиваться, человек вдруг сразу начинает замечать, видеть фиолетовые лучи. Они существуют как особое качество лишь в определенных количественных границах: пока эти границы не достигнуты, не перейдены, мы видим фиолетовый цвет. Если число колебаний станет больше верхнего предела для этого цвета, цвет исчезает и мы оказываемся в области ультрафиолетовых лучей. Если же число колебаний станет меньше нижнего предела, то фиолетовый цвет перейдет в синий. Область, в которой фиолетовый цвет существует, есть область его меры как единства качественной и количественной его определенностей, или его качества и количества. Наше же зрение воспринимает колебание электромагнитного поля в этих пределах как ощущение фиолетового цвета. Это ощущение есть наше собственное видение света, которое вызвано объективно существующим качеством — лучами света с определенным числом колебаний в единицу времени и с определенной длиной волны. Ленин поэтому назвал ощущение субъективным (то есть в нас самих возникающим) образом внешнего, объективного (то есть независимо от нас существующего) мира с его вещами и явлениями.
Сын. А механисты во всем видят только чисто количественные изменения и не признают никаких качественных различий? Ведь так ты говорил?
Отец. Да, их взгляды именно таковы, как ты их сейчас охарактеризовал. Для них объективно, независимо от нас существуют только количественные отношения вещей и явлений, количественные их определенности, например, только числа колебаний или длины волн. По мы воспринимаем эти количественные различия так, что одни из них нам представляются одним качеством, потому что они в нас вызывают одни ощущения (например, ощущение красного цвета), другие — ощущения иного рода (скажем, синего цвета). Но, говорят механисты, все это нам только представляется так, а на самом деле ничего такого не существует, нет ни красного,' ни синего, а есть только длины волн и числа колебаний. То же самое и в отношении звуков. Музыка и голоса звучат для нас только потому, что наше ухо способно улавливать колебания воздушных волн определенной частоты, а в самой природе, дескать, все молчит, и существуют лишь одни воздушные колебания с разными частотами и длинами волн. Одни мы слышим, а другие нет, а именно: мы слышим лежащие в количественных пределах, на которые рассчитано наше ухо, а не слышим те, которые выходят за эти пределы.
